Ну, а Швеция и Дания смогли компенсировать это за счёт развития торговли с Соединёнными Штатами Америки. Так что, как вы понимаете, единственной проигравшей стороной по итогу оказалась сама Великобритания.
Как не трудно догадаться, значительно ослабленная Великобритания вынуждена была искать союзников против Франции. Обеспокоенная ещё и успехами русского оружия на Балканах, она поспешила возродить свой давний союз с Пруссией и Голландией.
И в этом деле, должен признать, преуспела. Россия же, возмущённая подобным поворотом событий, и будучи сама в союзниках с Австрией, поспешила заверить Версаль в своей поддержке против Англии, одного из трёх спонсоров «партии шляп», выступавшей за войну с Россией.
Да-да, заверить ту самую Францию, инженеры которой, на пару со своими прусскими коллегами, между прочим, Измаил туркам строили! И если вы думаете, что это иронично, то да — это чертовски иронично.
Причём, должен заметить, что Франция ведь была уже очень давним союзником Турции, и сама была одним из главных спонсоров, наравне с Англией и Турцией, «партии шляп», что выступала за войну с Россией.
Тем временем, Англия, Голландия и Пруссия поспешили поддержать претензии Швеции, в то время как Дания, в составе которой по унии находилась Норвегия, поспешила поддержать Россию.
Нарисовалась довольно странная картина — Россию прямо поддержали Австрия и Дания, а Швецию прямо поддержала Блистательная порта. При этом, Россия была союзником Австрии, а союзником Австрии была Франция, а союзником Блистательной порты, в свою очередь, была Франция.
Голландия же примкнула к Англии и Пруссии против России просто потому, что враждовала с Австрией из-за Шельды, а правительство Голландии была по гроб обязана Пруссии своей победой в гражданской войне.
Пруссия же заняла выжидательную политику в отношении конфликта, наблюдая за действиями шведского короля, Густава III, рассчитывая решить вопрос о своём участии в потенциальном очередном общеевропейском конфликте, основываясь на том, какой стороной фортуна повернётся к шведскому королю.
Однако, в целом, клонилась к войне с Россией, так как последняя была союзником Австрии, в то время как Австрия была прямым конкурентом Пруссии на германской политической арене.
Ну, а тут ведь ещё и субсидии жирные гарантировали Соединённое Королевство с Голландией, да подкупами подслащали данный выбор их клятые дипломаты!
Франция же, а если быть точнее, то конкретно Людовик XVI, желал восстановить свой международный престиж очередной молниеносной победой над Англией, и потому войны желал, несмотря на неурядицы в экономике.
Тем более, что превосходство в военных силах было за французами, и было ощутимым даже без участия Испании с Португалией. Ну, а самой Португалии до европейских дел не было вообще никакого дела — они ей были совершенно до фонаря.
Даже потенциально Португалия от этого конфликта ничего не могла получить. Тем не менее, она была готова вступить на сторону Франции в конфликте, если те всё же отважатся начать войну. Ибо, как известно, за это дело можно получить жирные субсидии от французов и испанцев.
В свою очередь, Австрия не сильно горела воевать ещё и с Пруссией, потому что в этом случае ей бы пришлось воевать на два фронта, что, как известно, не очень здравая мысль.
Тем не менее, энергичному Иосифу II тоже не очень хотелось отступаться от такой возможности наказать Пруссию, ослабить её и вернуть, наконец-таки, Силезию.
Артём же, руководивший Испанией, в принципе, был не против войны с Англией, но не в текущих условиях. Через лет 10–20, а лучше и через все 30 лет — да, пожалуйста, но не сегодня.
Тем не менее, если бы пришлось, он бы, конечно, вступил в войну против Британии. Таким образом, силы всех сторон оказались мобилизованы, и в европейских дворах водворилась предвоенная тишина.
Все ждали — ждали того, как себя проявит молодой шведский король в войне с Россией. По сути, от того, как пойдут далее события на Балтике, зависело то, будет ли в Европе новая война.
И, как не трудно догадаться, Густав делал очень амбициозные планы, думал о возрождении Шведской Империи и эпохи шведского имперского могущества, имевшего место быть при Густаве Адольфе и Карле XII.
Желая окончить войну одним мощным ударом, Густав III, имевший, к слову, полное право считать Россию неготовой к подобному нападению — это было правдой, напал на русский флот в 180 километрах от Санкт-Петербурга.
Однако, не зря же ведь на русском флоте служил чертяка Грейг, шотландский офицер, поступивший на русскую службу от безысходности и бесперспективности продолжения службы на английском флоте, а также герой Хиосского и Чесменского сражений.