– Давно ждём вас, товарищи путешественники. Жаждем от вас услышать, откуда и куда путь держите, что везёте. Сами понимаете, время военное.
– Товарищ капитан госбезопасности, всё в документах указано.
– Всё? Сомнительно. Там не указано, что вы везёте ценности, целых двадцать килограммов золота! Вот об этом попытайтесь мне рассказать. Только говорите правду, мне брехать не надо!
– Извините, но впечатление такое, что вы как и особист капитан госбезопасности Соломин служили под началом Лёвы Задова, тот который махновец.
– Поверьте мне, молодой человек, что я служил под началом пламенного революционера и начальника одесской ЧК. Что касается Нестора Петровича Махно, то он был награждён таким же орденом Красного Знамени, как и вы, только намного раньше. Это если вы не знали.
В комнате повисла тягостная тишина. Капитан госбезопасности смотрел на троих, которые сидели с торца в двух метрах от его стола и изредка постукивал указательным пальцем по столу. Вдруг он быстро продолжил.
– Хорошо. Уточню. После уничтожения немецких парашютистов, ваш отряд увидел полуторку с бойцами в форме НКВД. Где золото и прочие ценности, что вы нашли в полуторке?
Все трое, сидящих на стульях, переглянулись недоумённо друг на друга. Начался базар. Междусобойчик. Иван сразу заявил, что помнит смутно. Даже не уверен, что помнит по тому случаю. Где и когда это было? Помнит хутор, помнит, что там хоронили из НКВД. Была бомбёжка. Что касается телеги, то там её он не помнит. Если разговор о вещмешках, то имущество всегда собирали. Проверяли потом. Двадцать килограммов, это тяжело и вес не спрячешь. Если столько тянуть на себе, от этого сразу сдохнешь! Это же полная выкладка!
Концом обсуждения стало решение капитана госбезопасности прикрыть на время Миколу и Тимоху в подвале, а с Иваном поговорить. Этак более вдумчиво, поскольку известно, что пока остальные люди занимались погребением, Иван был рядом с машиной и вещами погибших. Что касается контузий и амнезии, то сотрудники НКВД сейчас приложат все силы, чтобы вылечить Ивана Ивановича Ковалева или Ковалёва, как утверждает сам младший техник, от всех его болячек.
– Чем больше боли, тем больше будет облегчения? Вот в этом заключается леченье? Похоже, что забьёте вы меня по указанию капитана госбезопасности Соломина. Редкая, выходит он сволочь!
– Ты, сопляк, его не сволочи. Он свою работу делает и делает хорошо. И замечу, что чутьё его пока не подводило. Делай выводы.
– Ну, да. Мне ли не знать, как он делает свою нужную работу и как хорошо. Все довольны, кроме тех, кто с ним не согласен. С вами тоже всё понятно, кукушка хвалит петуха, старая побасенка.
– Хм. На будущее, могу посоветовать, не надо перечить людям облечённым властью. Тогда и жить станет лучше и веселей. Что касается текущего момента, то будьте любезны и разденьтесь до исподнего. Сложите всё на стул и поставьте его под стену. Быстрее!
Помощник капитана госбезопасности, взял остальные стулья и отставил их в сторону. Потом расстегнул френч и аккуратно повесил его на спинку одного из стульев. Уверенно закатав рукава армейской исподней рубашки, помощник достал из кармана шнур из бельевой верёвки.
– Повернулся лицом к стене! Руки назад! Быстро!
Было слышно, как подручный капитана идёт, скрепя половицами вперёд по направлению к Ивану. Петля обхватила запястья. Мгновением позже стекло окна брызнуло осколками, а петля на руках ослабла. В комнате что – то упало и забулькало. В глазах у Ивана потемнело, закружился рой светляков, его толкнуло лицом в холодную стену. Этот холод вернул сознание и мозг отметил, что ноги медленно подгибаются, а тело скользит по стене вниз, разворачиваясь лицом от стены на комнату.
Жуткая картина предстала перед глазами Ивана. Несостоявшийся его мучитель, распростёрся на полу, а из его горла, пронзённого тонким осколком стекла, хлюпая, вытекала струя крови. Фрагменты стекла играли отблесками от света керосиновой лампы, впившись в лицо и исподнюю рубаху на руках и груди. Какая чудовищная смерть! Голова и спина Ивана опирались на холодную стену здания, а мысли кипели в мозгу. Кровь из горла погибшего, так и булькала, заливая пол комнаты, чёрным и блестящим в свете лампы пятном. Чёрная, чёрная кровь! Иван поднял руки к лицу и начал растирать виски, в которых шумела и клокотала боль. Лицо саднило, похоже, его сильно впечатало в стену.