Ужин был поздним, Машку дожидались. Она пыталась отказаться, мол, дома поела. Ха, знаем мы домашнее питание! Пришлось давить авторитетом. Накормил до отвала. Съели почти всё — и остатки курицы, и яйца, и картошку с грибами. Глазки у неё сразу осоловели, отправил в кровать. Сняла платьице-балахон, аккуратненько сложила на лавку и устроилась калачиком в ногах моей постели. Боже, кожа да кости, суповой набор какой-то! Софе наказал завтрак обильным приготовить, надо птенчика откармливать. Она посоветовала сестрёнку положить рядом, ведь в ногах она лежала, чтоб не заразиться. Так и сделал: завалившись в кровать, перетащил сестру себе под бок. Даа… вымотался ты, Саша, за день.
Утро ничем не отличалось от вчерашнего. Правда, вокруг землянки я в два раза больше кругов пробежал. Интересно, это сказалось вчерашние питание или одетые спросонок штаны? Сразу взялся отстирывать шкуру. Закончил быстро, но, вспотев, начал чесаться. От смеси пота с противоблошиной настойкой тело зудело неимоверно. Вследствие этого водные процедуры в виде купания прошли на ура, в смысле урааАААааа — водичка с утра намного прохладней дневной.
Позавтракал. Потом приготовил силки из разнообразного хлама, выделенного знахаркой. Всё пошло в ход — и жилы, и верёвочки, навитые из волос и чего-то растительного. Софа молодец, специальной настойкой их вчера обмыла, человеческий запах уничтожила. И пошёл ставить на присмотренные места. Вечером Машка принесет тетиву, и можно будет начать тренировки с луком.
Вновь грибов набрал и настругал пару горшков. Слил туда скисшее молоко — сегодня отведаем нечто, похожее на жульен. Осталось рыбки в пруду наловить, знатные должны быть караси. Удилище сделал приличное, а вместо лески пришлось прицепить толстенную бечёвку, мда… и крючок убожеский. Ха… все караси, увидев, со смеху помрут. Хм… ну, мне это и требуется: всплывут кверху пузом… а я уж тут встречу.
Не всплыли. За час, куда бы и как ни забрасывал, поплавок и не шелохнулся. Пробежался по силкам — никого. Блин, крокодил не ловится, не растёт кокос. Что-то день не задался. Ладно, следующего червячка насадил и в пруд его. Удилище на сошку поставил, а сам стал разминаться. Силового пока немного, больше на ловкость и координацию. А вот когда растяжками занялся, удилище в воду упало. Пришлось штаны мочить, доставая. А ведь клюнуло! И здорово так клюнуло, с трудом выволок. Карасище на пару кило потянет. Эх, пожрём!
Решил запечь рыбу в глине, я её видел в одной промоине за полем. Заодно силки осмотрел — пусто. Глина оказалась очень неплохой, стоит для коптильни кирпичей наделать. Развёл костерок. Пока он прогорал, натаскал горку глины. Сделал четыре плинфы — это кирпич такой плоский, обычный-то на костре не прокалить. Карасика выпотрошил, натёр всякими травками и внутрь их натолкал. Обернул листьями крапивы и смородины, затем облепил глиной и закопал в угли. С боков кирпичи поставил, зачем жару зря пропадать.
К приходу знахарки я накрыл прекрасный стол, для местных условий, разумеется — вкусная рыба и картошка с грибной подливой. Софа даже с некой опаской смотрела на приготовленное. А уж как ела, когда распробовала, не передать словами!
— Мишка, прости, не удосужилась спросить твое настоящее имя.
— Да Мишка я теперь, так и зови.
— Ладно. Скажи, ты там низкого звания был?
— Не сказал бы. Если сравнивать с этим временем, наверно, купец-миллионщик какой-нибудь.
— Откудова тогда так готовить намастрился?
— Постепенно нахватался. Не раз приходилось подолгу вдали от цивилизации бродить. Да и незазорно у нас самому готовить, а у некоторых это как хобби, ну… увлечение. И на охоте некоторые любят новыми рецептами приготовления мяса шикануть. Тем более, я последние три года в холостяках ходил. Квартиру с обслугой жене оставил, себе дом за городом построил. Жил в основном один, часто в разъездах. Что, мне трудно себе вкусненького приготовить?
Она покачала головой.
— Хорошо вы там живете.
— Ну, в общем-то лучше, чем здесь. Но тоже всякого хватает. Бывает, и голодают люди, и мёрзнут. И гибнет народу у нас поболе вашего, — я усмехнулся. — Не поменялись, наверно, лишь чиновники: и там, и тут гребут под себя всё, что не приколочено.
— Скажи, когда вырастешь, ты кем станешь?
— Загадывать заранее не хочу, жизнь многое может закрутить так, что и не поймёшь, как к этому пришёл. Возможно, стану опять купцом или заводчиком.
— Для Машки чего измыслил?
— Ей решать судьбу свою. Помогу, чем смогу.
— А буде у неё желание царевной стать, потакать начнёшь?
Я улыбнулся — перед глазами пронеслась картинка: Машка во всю прыть скачет по дворцу в пышном платье. А потом представил, как она своей скороговоркой строчит разнос министрам, и заржал в голос. Отсмеявшись, ответил продолжавшей без улыбки на меня смотреть знахарке:
— И царевной стать помогу. Правда, если примется слуг бить да на каторгу слать, моей помощи не дождётся. Но думаю, ей это не грозит.
— Ты присмотри за ней, с собой возьми. Ладная девка растет.
— Да уж не оставлю, — покачал я головой. И не стал говорить, что и её с собой тоже хочу взять. Неизвестно, как жизнь повернётся, зачем обнадёживать человека. Вот только чувствую… ждала она этого предложения.
После обеда завертелось всё по кругу: силки пусты, рыба не клюёт, ямы деревянной лопатой еле копаются. И лишь ближе к вечеру попался второй карась, чуть поменьше первого. Сделал его также в глине, пусть Машка порадуется. Купание вечером просто кайф по сравнению с утренним, наплавался вдоволь. Надо пользоваться моментом, пока солнечные деньки стоят. Потом дожди придут, и останется исключительно обливание. Софа сварганила гречневую кашу с какими-то корешками и жульенчик по моему рецепту. Слюна потекла, когда карася готовил, а увидев кашку, еле до прихода Машки дожил. Ощущение было, словно желудок уже сжевал кишки и начал на яйца посматривать.
Сестрёнка притаранила пилу и тетиву. Пила хреновая, но можно пилить одному. А ещё она принесла три наконечника для стрел, ха — начнём охоту. Лопала малявка сегодня за обе щеки, и не думая отказываться. Наш человек. На завтра наметили встать вместе и сходить за шкурками — пора соль закупать.
Встали затемно. Голова с непривычки ни черта не соображала, пришлось вылить на неё черпак холодной воды. О… сразу полегчало, остальные утренние процедуры прошли в штатном режиме. Собрались в темпе и направились к тайнику. Протопали по ночному лесу километра четыре. Машка, несмотря на потёмки, не плутала, шла прямо и вывела нас к здоровенному тополю.
Ох ёж твою! Я, раззявив рот, минуту рассматривал это диво-дивное. Такого мне ещё не встречалось. Где крона кончается и не видно, а диаметр ствола метра два не меньше. Реликт, похоже, какой-то. Сибирский баобаб, адназначна. На высоте метров четырёх-пяти ветка сломана, но не упала, а откинулась на соседний тополёк. Со стороны казалось, будто великан облокотился на подростка. И как на него залезать? Хотел у Машки спросить, повернулся, а она уже паучком потихонечку карабкается по топольку-подпорке.
Добралась до вершины и быстренько перебралась на сломанную ветку. Блин, не дай бог, навернётся. У меня аж дыхание в зобу спёрло! Не знаю как, но прибью Мишку за такой тайник.
А эта мелочь свободной прогулочной походочкой прошлёпала по почти горизонтально лежащему брёвнышку, помахала мне сверху ручкой и язык показала. Блин, зараза, я переживаю, а она…
Мда… Моя очередь. Не… залезть-то я, конечно, залезу, но обратно до обеда сползать буду. А что делать, авторитет-то поддерживать надо. Мишка я или хрен собачий? Пока лез, сложил кучу матов: на себя дурака, на Мишку, устроившего такую подляну, на сеструху гадкую, на долбаный тополь — вырос тут, панимаешь, и ветки поразбросал.
Но наверху все маты выветрились из головы. Солнце едва всплыло над лесом. Я был восхищён открывшимися видами. Эх, фотика нет! Шишкин отдыхает. Истинного очарования ни одна картина не передаст. Машка не тревожит, прониклась моментом.
О, вспомнил про чудо-юдо, оно и затараторило! Оказывается, я весь такой мудрый и шустрый, смог первым сюда залезть и отыскать затейливо расположенное дупло. О я какой! Хм… в смысле, Мишка. Нуу… всё равно люблю, когда хвалят за дело.