Наконец всё это закончилось. Проводник пригласил пассажиров занять свои места. Ну и ладно.
Плацкартный вагон, в это время, ничем не отличается, от такого же в нашем. По крайней мере, исходя из первых минут пребывания. Ларь никуда не поместился. А учитывая, что моя полка была верхняя, пришлось его ставить наверх в угол. А самому, свернувшись кренделем, умоститься рядом. Зато никому не мешаю. Рюкзак под голову и смотрю в окно. Пофиг на всё — может удастся уснуть. Ехать, по самым оптимистичным прогнозам, шесть часов и это, не считая двух остановок: в Малоярославце и ещё где-то. Там тоже заправляют воду и грузят уголь для паровоза.
За окном лес и поля вперемешку с болотами и оврагами. По дороге будут несколько крупных рек: Нара, Суходрев и Протва. Можно полюбоваться на мосты через них. Глаза от постоянного мельтешения начали закрываться. Первое время я боролся с этим, а потом… Потом впал в какое-то оцепенение. Образы. Картинки. Все эти несколько дней, после моего попадания, мелькали перед глазами и я, как бы, смотрел на них со стороны. Заново переживал и подмечал всякие мелочи. Осознавал — понимая, что всё было не так, как кажется на первый взгляд. Меня вели. Вели за руку, направляя и заставляя делать то, что кому-то было нужно. Это стало возможным только сейчас, когда сознание комсомольца-активиста Вилора, на некоторое время, впало в полуспящее состояние. А прораб, наоборот, смог полностью воспользоваться своими способностями, так как не потерял ясность мышления. Именно привычка, докапываться до любых мелочей, позволила выявить несоответствия и какую-то чужую волю. Не мог я, сам, попасть в эти дурацкие ситуации. Все эти драки, беготня и суета происходили с одной стороны неожиданно и без смысла, а с другой позволили познакомиться с очень интересными людьми. Одна Катерина чего стоит. А лейтенант Собкин? Того же Касьяна можно вспомнить с его «товарищами» с рынка и проходной пивзавода. А последняя встреча с представителями «Монетного двора»? Это вообще ни в какие ворота не лезет. Сначала, я не стал топить племянника Исиповой Феликса, а потом он меня, так просто, без каких-либо просьб и намёков, знакомит с самой большой, хоть и не очень опасной, но всё же подростковой бандой. Да, эти пацаны не воры и не грабители. Но, их возможности, в плане разведки и поддержки в щекотливых ситуациях, могут мне пригодиться. Как это все случилось? У меня ответа нет. Есть только догадки. Но они, скорее, из области фантастики или мистики.
На какой-то миг, я опять увидел перед глазами зелень лесов и полей, что пробегали мимо моего взора в окошке плацкартного вагона. И эта зелень слилась в один фон. Я перестал чувствовать себя в поезде и уже, как бы не лежал, а стоял.
Стоял посреди бескрайнего изумрудного поля. Вглядывался в даль и ничего не видел кроме туманной дымки над зелёным полем.
— Ну привет, внучок! — раздался весёлый голос сзади.
Обернувшись я увидел своего деда. Он сидел на, каком-то пне в виде кресла. В своей любимой папахе чёрного цвета и гимнастерке с наградами. Широко улыбался и дымно пыхал своей люлькой.
— Здорово дед! — с настороженностью ответил я, — вроде попрощались при последней встрече? Или я чего-то не понял?
— Всё ты правильно понял! — не переставая курить и улыбаться, бодро отвечал дед, — смотрю, даже, кое в чём разобрался.
— Не во всём, — уже более уверенно произнёс я, — некоторые моменты, до сих пор не понятны.
— Да-а, внучок, — протянул и сразу перестал улыбаться дед, — расстроил ты меня. И что же тебе не понятно?
— Рита здесь с какого бока?
— Тьфу ты тудыть-растудыть, — опять заулыбался дед, — всё гораздо проще чем ты думаешь. Ты помнишь, чем закончилась ваша любовь в прошлый раз? — дед внимательно посмотрел на меня и стерев улыбку с лица, продолжил, — Я напомню. Из-за неё ты проиграл соревнования. Проиграл тяжелейшим нокаутом. После этого у тебя испортилось зрение, а это значит, что в ВДВ тебе путь заказан. Из-за неважных оценок, с трудом поступил в строительный институт. Связался с сынками-мажорами и начал гулять — направо и налево. Они тебя использовали как охранника, а сами делали свои дела. Потом ты заступился за одного из них, считая что он друг. В результате — условный срок и служба в стройбате. Я чего-то пропустил? Нет. А всё из-за чего? Из-за этой вашей любви с той, приезжей. Думал только о ней, а не фига о том, о чём надо. А она умерла. Рак мозга в то время это был приговор. Не лечили в СССР рак. Не лечили! Я знал что она больна. Поэтому не хотел чтобы вы встречались. Потому что знал тебя и чем всё это может закончится.
— А может, надо было мне сказать?! — заорал я в полный голос, — просто сказать! Я-то думал, что она уехала и забыла меня! На письма не отвечала, а телефон я не знал. Только проиграв и перестав заниматься, появилось свободное время и я поехал в Свердловск. Там и узнал, что она умерла. Представляешь что у меня тогда творилось в голове?