Ясен пень! Куда ж меня ещё могли привести на этой стройке — прорабская… блин. С той самой табличкой. Это чтобы все знали и просто так не заходили, и не беспокоили очень занятого товарища Иванова.
Теперь я вообще ничего не понимаю! Когда вошли, то никакого следователя не было. Вместо него за столом сидит мужик в пиджаке. А как его ещё-то обозвать? Плотный. Коренастый. В солдатской гимнастёрке и галифе. Сапоги вроде как хромовые. Самое интересное это то, что он чем-то похож на артиста Владислава Галкина. Заколебали двойники (вот дед, наверное, там у себя ухахатывается). А пиджак? Пиджак коричневый поверх формы что тоже нормально. Я уже привык, что тут пофиг на всякие условности в одежде. Галифе и пиджак вполне себе нормальное сочетание.
Пока эти двое отчитывались, что один привёл, а другой принял, я, недолго думая, сел на стул. И пофиг. Мне лично никто ничего пока не предъявлял. Пусть сами теперь выкручиваются.
— Встать! — не крикнул, а громко и очень веско произнёс мужик в пиджаке, — вам никто не разрешал сидеть.
Раз уж меня тут обвиняют во всех смертных грехах, то не грех оторваться напоследок (скаламбурил не ожидаючи). Если сразу дадут в морду, то можно даже не пытаться, что-то там доказывать, уже всё решено и я виноват. А если спокойно и с помощью слов попытаются заставить встать, то не всё ещё потеряно, то есть решения, о моей вине, пока нет. Но эти двое смогли меня удивить.
Этот, который в пиджаке, кивком головы отправил конвоира на выход, а сам уселся за стол. Не просто уселся, а так, как будто бы он здесь: царь, бог, император и товарищ Берия в одном флаконе. Короче, вальяжно уселся. Вот! Как это возможно проделать, на самом простом стуле, пусть и со спинкой, мне не понять, но что есть, то есть. Удивил короче. Потом мы несколько минут смотрели друг на друга.
Молчание прервал товарищ Молчанов Виктор Степанович, который представился следователем по особо важным делам Калужского отдела МГБ РСФСР. Ничего нового эта информация мне не дала. До сих пор не понимаю при чём здесь МГБ. Но хрен с ним пусть будет.
Дальше было скучно. Нет, с самого начала, даже интересно, но потом как-то обыденно. Мне напомнили, что за дачу ложных показаний я понесу заслуженное наказание. Поставил подпись, что ничего не имею против. Анкетные данные и краткая биография, после недельного ежедневного повторения, была мной рассказана без запинки. А вот потом меня взбодрили и удивили. Оказывается, почти все задержанные, даже избитый плотник, ни в чём меня не обвиняют. И даже хуже. Они берут всю вину на себя. Шок — это наше все! Секунд на пятнадцать я ушёл в нирвану, пытаясь осмыслить всё сказанное. Из этого состояния меня вывел вопрос, заданный резко и громко:
— Ты нахрена плотнику морду разбил!
— А зачем он топором машет, не по делу, — автоматически ответил я, всё ещё мысленно обдумывая неожиданную новость, о моей невиновности, — сказал бы спокойно, а не за грудки хватал, ничего бы не было.
— То есть, ты согласен, что умышленно нанёс телесные повреждения квалифицированному специалисту, — с нажимом и ехидцей, сказал следователь, — чем вывел его из строя, на неопределённый срок.
Вот тут-то меня наконец отпустило. Я начал соображать в правильном направлении. Лишние мысли сами собой отсеялись и я начал понимать что от меня требуют. Если задают такие вопросы, то надо же что-то предпринимать? По крайней мере так, как я это понимаю. Хотя, какой из меня специалист по праву? Так, верхушек в своё время нахватался, вот и весь мой опыт. Но, думаю, что ничего страшного не будет. Память Вилора вообще ничем не могла помочь. Не его это тема. Ему бы саблю в руку и горн пионерский в зубы, да и вперёд, на защиту социалистической собственности — вот это его. А так…
— Ваше счастье товарищ Тихий, что плотник Кудрин Павел Афанасьевич, — спокойно и, как-то даже по домашнему, что ли, произнёс следователь Молчанов, — на данный момент, сам обвиняется в халатности и находится под следствием.
— Так и я вам про что говорю, — я поспешил вставить, свои пять копеек, в этот разговор, — его рабочий инструмент должен быть на рабочем месте. Нафига он с ним бегает по всей стройплощадке? Халатность — однозначно! Надо собрать производственное совещание и обсудить поведение этого товарища.