- От этих тряпок? Да я... Да что ты знаешь обо мне? Я с парашютом прыгал, я под танком, блядь, лежал!.. А ну идем!
И развернулся через левое плечо.
Колокольчик звякнул, и дверь за ними закрылась. Они оказались в благоуханном плену. Над прилавком - как бы в канкане - муляжи ног показывали чулки.
Возникла пожилая дама, одетая строго, но изысканно. С кроткой улыбкой спросила по-венгерски:
- ...?
- Найн! Данке шен. Сашок, атас?
- Sprechen sie Deutsch? - обрадовалась дама и соединила свои ладони. So, meine Нerren? Was wunchen sie??
- Их браухе... Их браухе... - напрягся Комиссаров, - Ну, бляйбен буду, Андерс! Забыл все, кроме хэнде хох. Спасай!
К счастью, дама понимала по-английски.
Она отвела клиентов к стойкам, завешанным бельем, и к полушариям из оргстекла, до краев наполненных трусами. После чего бесшумно удалилась.
- Ф-фу... Под танком было легче! Это руками можно?
- Трусы как будто без зубов.
Комиссаров вынул наугад и уронил. Поднял, старательно повесил и задумался...
- А это не для девочек?
Александр раздвинул алый треугольник с разрезом в интересном месте:
- Девочки, по-твоему, ходят в этом?
- А кто их знает...
- Ну, Комиссаров...
- Вот именно что не Набоков! Знаешь, так скажи. Чего ты?..
- Нет, не для девочек, - отрезал Александр.
- А почему размер не женский?
- Женщины разные бывают.
- Мне на жену.
- А у нее какой?
- Какой-какой... Серьезный.
- А в сантиметрах?
- Замерять не доводилось, а на ощупь... - Комиссаров поразводил руками и зафиксировал их в пустоте. - Ну, вот примерно будет так.
Александр растерялся.
- Ну, не знаю. Может, безразмерные возьми.
- Ты полагаешь? - Двумя пальцами он вытянул белые, пощелкал, отложил, с почтением взял алые. Потрогал черный бантик над разрезом. - Смотри-ка, с бабочкой... Ей-Богу, рассказали б, не поверил! Это ж воображение какое надо - ну просто без границ, чтоб сочинить такое...
- Купи, раз впечатляет.
- Смеешься, что ли? За порог с вещами выставит. Нет, я себе не враг. И со вздохом отложил. - Знаешь? Пошли отсюда.
- Ну, если так...
По пути к выходу Комиссаров поднял руку и коснулся кружевного края свободных шелковых трусов на манекене.
- Беру! - сказал внезапно. - Весь комплект!
- А денег хватит?
Но он уже кричал:
- Мадам! Мадам!
Вдобавок, по совету дамы, Комиссаров приобрел ажурные чулки.
После чего на пешеходной Ваци утца он - с поволокою в глазах, отрывисто произнося такие фразы, как: "Ну, коль пошла такая пьянка...", "Однова живем", "Где наша не пропадала?" и "Умирать, так с музыкой!" пошел скупать косметику, брал всю подряд: губную помаду, краски для век, накладные ресницы, дезодоранты, а в заключение, только слегка смутившись, спустил остаток форинтов на вовсе неожиданный французский предмет, на упаковке которого дама с помощью розовой плошки выбривала себе подмышку, не без значения при этом улыбаясь.
- Вечное лезвие! - обосновал покупку Комиссаров. - Иначе на двоих не напасешься...
Они прошли весь центр, на площади Маркса свернули на проспект Святого Иштвана. Всю дорогу, причем, с нарастающим воодушевлением, Комиссаров рассказывал о своей супруге, засекреченном сотруднике Звездного городка, которую Александр, казалось бы, уже познал во всех анатомических деталях: "Она как раз сейчас решает загадку черных дыр Вселенной. Ты обязательно с ней должен познакомиться! По дружбе все тебе про них расскажет". - "Что мне до этих дыр? - цинично усмехался Александр. - Я не фантаст". - "Нет-нет, не говори! Расширишь горизонты. А может, даже сменишь жанр!"
Пересекли набережную, вышли на мост.
Тройной этот мост имел перекресток над Дунаем: направо было ответвление, ведущее на остров Маргит.
- Перекурим?
- Давай.
Они оперлись на перила.
Внизу, на склоне бетонированной стрелки, с весенней самоотдачей раскинулись под солнцем горожанки.
- Ишь! Прямо в центре Будапешта заголились. У нас бы на Кремлевской набережной так сразу бы под белы ручки! Европа, да?
- Европа.
- А Дунай, пожалуй, шире, чем Москва-река.
- Намного.
- Пожалуй, с километр будет.
- Не меньше.
- Как вчера-то, не страшно было в нем?
- Сначала нет, но когда протрезвел... Нет, - сказал Александр. Отныне ближних я спасать не буду. Зарекся.
- Так ты считаешь, что наш лидер пытался утопиться?
- Не знаю. Вряд ли. Не Офелия.
- Чего ж ты бросился?
- А спьяну показалось.
- Возможно, спьяну ты как раз увидел суть вещей... - Пауза, выдержанная Комиссаровым, была многозначительна. - С сегодняшнего дня у власти КГБ. Поездом Дружбы товарищ Хаустов теперь командует.
- А Шибаев?
- Отозван в Москву. С утра на пару улетели. С Марьей Ивановной Мамаевой.
- То есть?
- Урну с прахом повез.
Александр смотрел на белых девушек внизу под солнцем.
- На прощание, между прочим, - добавил Комиссаров, - бочку на тебя огромную катил. Сотру, говорит, в порошок. Хаустов, тот даже удивился. За что он тебя так?
- Понятия не имею.
- За тобой, конечно, силы страшные - нет, нет, мы знаем! Но и Шибаев пока что не бумажный тигр. Так что смотри...
Из-под пролета слева выплыл нос прогулочного парохода. Весь белый, на боку название: "PETOFI". Навалившись на перила, они смотрели сверху на людей у поручней, на косую трубу, на крышу капитанской рубки и задней палубы.
Корма с красно-зелено-белым флагом удалялась.
- Кажется, все здесь испытали, а вот на пароходе так и не прокатились... - Комиссаров уронил свой окурок в Дунай. - Ну что, пошли?
- Ты знаешь, я останусь.
- Чего?
- Пожалуй, прокачусь!
У ног ее бетон темнел, не успевая высохнуть между прогулочными пароходами. Она лежала у самого края стрелки острова Маргит. В знакомом ему белом бикини на черном полотенце. Прелестной попкой кверху. Сгибая и разгибая ногу, читала под солнцем. Глядя сквозь сползшие очки в местный журнал.
Он с осторожностью спустился по откосу, сел на бетон и чмокнул полноту горячей ягодицы, потерся скулой и снова приник - к раздвоению, защищенному узкой шелковистой тканью.
Одинокая блондинка метрах в пяти от них перевела свои глаза на Дунай.
Иби перевернулась и сняла очки.
- Ты?
- Нет. Американский твой жених.
- Американский мой жених такого себе не позволяет. Но как же ты меня нашел?
Он кивнул на мост.
- Увидел сверху.
Вынул "Мальборо" и закурил. Она подняла руку, огладила его заросшую скулу.
- Неужели завтра тебя не будет?
- Мы же договорились, - напомнил он. - Табу.
- Прости. О чем же можно?
- О другом. Как немецкий твой зачет?
- Сдала.
- А читаешь что?
- Рассказ.
- Кто написал?
- Один мой друг.
- Он молодой?
- Как ты. И очень радикальный.
- Интересно.
- Хочешь познакомиться?
- Хочу.
- О'кей, - сказала Иби. - У тебя глаза...
- И у тебя.
- Какие?
- Пара пистолетов.
Польщенно улыбнувшись, она стала выдергивать у него из-под пояса рубашку, расстегнула и обнажила ему грудь.
- Почему у тебя здесь так мало волос?
- Не дано.
- А почему соски стоят?
- А у тебя?
- Разве? - Иби оттянула на себе белую полоску, чтобы заглянуть, хотя и так все было видно. - Ты прав. Наверное, от отчаяния.
- Что, оба?
- Правый.
- А левый?
- Левый, возможно, по другой причине.
Они вытянулись на черном полотенце - лицом к лицу. Пахло от нее головокружительно. Горячей кожей. Еще пахло нагретым бетоном и грязноватой сыростью.
- Такой мужественный, такой женственный... Одновременно.
- Ты тоже. Только наоборот.
- Наверное, мы были задуманы друг для друга.
- Наверное.
- Идеальное сочетание.