Мы с Гретхен наблюдали за всем с капота паршивого «эскорта», ничего не предпринимая. «Поехали отсюда на хрен», — сказала она, спрыгивая с капота и быстро заводя машину. Я продолжал наблюдать за дракой, и Гретхен тронулась с места, и я запрыгнул в «эскорт» и увидел, что лицо ее мокрое от слез, и она только повторяла: «Что это за хуйня? Что это за хуйня была?» снова и снова и снова.
Шестнадцать
На следующий день по дороге в торговый центр, куда мы подвозили Ким на работу после школы, стояло гробовое молчание. Я сидел сзади, но чувствовал, что Гретхен не хочет, чтобы я был там, она вроде была удивлена, что после уроков я, как всегда, ждал их у машины. Наконец Ким кашлянула, повернулась к Гретхен и спросила: «Ты знаешь, что твоего парня вчера арестовали?»
— Знаю.
— Чего? — спросил я.
И тогда Ким сказала:
— Их замели вместе с Бобби.
— Я знаю, — прошептала Гретхен себе под нос.
— Что значит — ты знаешь?
— Мы были там с Брайаном. Мы видели, как это случилось, — сказала Гретхен.
— И ты там был? — спросила она меня. — Почему же вы не сказали мне, что идете?
— Не знаю. Я просто пошла и все, — сказала Гретхен.
— Короче, рассказывают, что там было человек десять из «Мариста» и человек десять из «Райса», и парни из «Райса» надрали им задницы.
— Ну да. В принципе так все и было.
— Ну и? Ты волнуешься? — спросила Ким.
— Волнуюсь? По какому поводу? — ответила Гретхен.
— Ну не знаю, что Тони пострадал или что-нибудь такое?
— Да нет, не знаю. Не знаю. Он был в порядке, когда мы уехали.
— Так вы что, не остались там?
— Нет, я уехала домой на хрен. Не хотелось на это смотреть, — сказала Гретхен.
— Ну, ты собираешься с ним увидеться? — спросила Ким.
— Да, он вроде хотел заехать вечером. Папа сегодня допоздна работает. Не уверена, что хочу его видеть.
— А Бобби руку вывихнул, — объявила Ким.
— Правда? Мне показалось, что он в порядке.
— Кажется, его исключили из школы, — тихо сказал я со своего заднего сиденья.
— Чего-чего? За что? — спросила Ким.
— Он, типа, ослепил какого-то парня из «Мариста».
— Чушь какая-то, — сказала она. — Они бы то же самое с ним сделали, если б могли. Они же придурки.
— Чувиха, — сказал я. — Он подошел к этому парню и ударил его по голове бейсбольной битой.
— Что, только у него одного была бита? — спросила она.
— Нет, — сказал я.
— Вот видишь, — сказала она.
— Но он был единственный, кто ею воспользовался, — сказал я.
— О господи, — сказала она. — О господи, хреново-то как.
— Да уж, — сказал я. — Слепому парню.
Мы остановились у торгового центра под голубым виниловым навесом. Ким взяла сумку и стала вылезать из машины. «Короче, блин, Гретхен, позвони мне и расскажи, что там за хуйня случилась». Ким выпрыгнула из машины и поправила юбку, глядя на Гретхен, пока я перебирался вперед.
— Конечно, — сказала Гретхен, глядя перед собой. — Давай, увидимся.
— Эй, Гретхен, ты в порядке? — спросила Ким, перегибаясь через открытое окно машины.
— Да, я в порядке, — сказала она, и долго-долго мы, она и я, молча куда-то ехали. Она пробовала включить магнитолу, но та не работала, и вот она и я сидели в полнейшей тишине, долго-долго, я смотрел на бедра Гретхен и на что-то надеялся.
— Так ты все еще хочешь пойти на танцы? — спросила она. — Или их наконец-то отменили?
— Нет, для младших все еще в силе. Администрация заставила взять две заглавные песни и наложить их одна на другую, чушь, конечно, получится, но тем не менее.