После мытья волосы совершенно самостоятельно и добровольно легли в виде крупной волны, совсем немного сбрызнула восковой эмульсией – для придания гладкости и блеска. Несколько прядок осветлила на пару тонов, в основной массе шоколадного цвета с рыжеватыми искорками смотрелось весьма неплохо. Две прядки от висков заколоты на макушке подаренной Ташей заколкой в виде бабочки со стразами. Простенько и со вкусом.
– Эх, солнышко. Вот смотрю на тебя и вижу: совсем взрослая стала. Совсем немного и невестой станешь, – тете Люсе нравится копаться с моими волосами, и порой ее заносит. – Такая тонкая тростинка, защищать такую, холить и лелеять. Сереженька, кстати, скоро заедет с работы.
Сама собой легла морщинка между моих бровей. Мой друг, что старше меня на 5 лет, мой лучший друг детства, научивший меня постоять за себя, научивший меня быть смелой, заложивший зачатки уверенности в себе и в том, что я смогу перетерпеть подколки детей во дворе, одним свои присутствием доказывая, что дружба есть. Даже между более взрослым и уравновешенным парнем и агрессивным волчонком в виде меня. Доверяю ему, и уважаю его. Но разговоров о чем-то большем, чем наша дружба – не хочу. Будто какой-то ограничитель стоит внутри, стоит только завести тете Люсе об этом разговор, точнее ненавязчиво рекламировать своего младшего, четвертого сына, как появляется единственное желание – сбежать, не показывать смущенный румянец, и спрятать чуть вспотевшие ладошки. Ибо у нас только дружба между молодым парнем брутальной наружности и девочкой-почти-подростком с отсутствием какой-либо женственности во внешнем виде. И почти не обидно. Привычно.
Поэтому что я сделала? Немного скомкано поблагодарив, сбежала в ванную краситься, оставив маму и соседку пить чай с домашним пирогом с клубничным вареньем. Мне кусок в горло не лезет.
Аккуратно нарисованные мамой стрелки, дымчатые серые тени, тушь, прозрачная пудра для легкого матирования кожи и почти натуральный цвет помады на губах. И хватит, собственно. Зачем мне боевая раскраска Чингачгука? Буду выделяться по полной программе.
Час Хэ настал. Пора выдвигаться из дома.
До учебного учреждения нас обещал довести Серега. Точнее тетя Люся сообщила нам, что мы, такие красивые, не должны топать ножками, а нас с комфортом довезут. Целых пятьсот метров. Как, интересно, на это отреагирует сам бедолага-водитель?
Пытаюсь настроиться на спокойствие, отрешиться от возможных нападок и неизбежных конфликтов. Можно было бы, конечно, уверять себя, что сегодня, в этот волшебный и праздничный день меня оставят в покое. Но этого не будет. Я реалистка и прекрасно понимаю, что будет все только хуже и извращеннее. Ибо ненаказуемо.
Крошечная бежевая сумочка с женскими мелочами в виде зеркальца, помады и носового платка, висит на тонкой серебристой цепочке на плече, почти незаметная, но в образ вписывается. Подумала, и запихнула в сумочку еще и деньги – мало ли что может случиться.
– Ну что? В бой? – тихо прошептала самой себе.
Сергей
– Ну что? В бой?
Я смотрел на малявку и понимал, что она выросла. Тонкая хрупкая девушка больше не была угловатым нечто с тонкими ручками и ножками, крайне агрессивно настроенным по отношению ко всему миру. Как я, однако, ее давно не видел.
– Здорово, мелочь. Здрасте, теть Галь. Вы как всегда отлично выглядите, – да, я умею быть вежливым. Можно, конечно, сказать Маре что она конфетка, но перебьется.
Девчонка усмехнулась, порой мне кажется, что она читает меня как фифа глянец.
– Погнали, я тороплюсь, – сам не понимаю, отчего злюсь.
Домчали быстро, что тут ехать то – 5 минут и на месте. Мара напряженная как струна, дотронешься – того и гляди или лопнет, или зазвенит, или тумака отвесит. Сам учил кулачок сжимать правильно и по болевым точкам лупить. И сам был же первой жертвой. Невольно улыбнулся и словил недовольный взгляд девчонки.
– Что лыбишься, Серый?
Ого, на взводе. Точно кому то тумака отвесит. Сочувствую тому чуваку. Продолжаю улыбаться, как ни в чем не бывало.
– Давай, детка. Оторвись там по полной. Смотри только без погромов и спиртного, – не понятно с чего чувствую себя ответственным за эту козявку.
– Давай пока, Гре, – слегка улыбнулась, а в глазах неуверенность и желание сбежать.