Доехали мы быстро – город пустой. За всю дорогу не сказали ни слова, не считая моего адреса, Наташа несколько раз внимательно смотрела на меня в зеркало заднего вида, но молчала. И за это я была ей благодарна. Остановка около родного подъезда.
– Мариш, – я уже взявшаяся за ручку двери и собираясь поблагодарить за помощь, остановилась и прямо посмотрела девушке в глаза. – Мы еще пообщаемся?
– Я бы очень хотела этого, – честно ответила на вопрос.
– Я тоже. Напишу тебе завтра. Хорошо? – с облегчением выдохнула Наташа.
– Хорошо. Спокойной ночи, ребят. И спасибо большое, – совершенно искренне пожелала и поблагодарила я.
– Не за что, солнце, – улыбнулась мне в ответ. Миша просто посмотрел в зеркало, скупо улыбнулся и коротко кивнул. И для меня это стоило больше множества ненужных слов и пустых заверений.
Тишина и пустота в квартире. В холодной квартире – я забыла закрыть окно, его, вероятнее всего, порывом ветра открыло почти полностью, в результате выморозив все тепло. Одиночество, опустошенность, полнейшее безразличие и абсолютная апатия. Даже злости не было. На что злиться? На что обижаться? На равнодушие? Как можно обижаться на то, что человек не считает для себя важным защитить спутницу от унижений? Если нет элементарной заботы, заступничества и защищенности в такой простой ситуации, о чем большем можно вообще говорить и на что большее можно рассчитывать. Не хочу. Ничего. Даже думать не хочу. Просто вырвать, хотя бы на сегодня.
Голова болела все сильнее, поэтому первостепенной задачей стал аспирин. Не помог, подкатила тошнота к горлу, грозя вывернуть наизнанку пустой желудок. Не желая накачиваться обезболивающими, решила проблему радикально – горячая, обжигающая ванна с огромным количеством морской соли на полчаса, потом контрастный душ, помыть голову прохладной водой и спать.
Провалилась головой в подушку, провалилась в вязкое забытье, что киселем забило мозг. И вытеснило все эмоции, оставив меня в сухом остатке апатии, депрессии и равнодушия.
Глава 16
– Мар.
Я молчу. Не из вредности и не из-за того, что внезапно оглохла или старость наступила неожиданно, и я забыла собственное имя в сокращенном варианте. Просто я знаю, что именно она от меня хочет, уже полчаса как, настойчиво и упрямо. Этой настойчивости можно только позавидовать, а если направить в иное русло – принесет пользу человечеству. Я молчу, мне все равно. А кто у нас она? Лена, конечно. У кого еще хватит терпения и занудности.
– Мар, – обреченно так и тоскливо... без особой надежды на результат. Но тем не менее не прекращая попыток достучаться до меня. Даже смешно.
– Ну и ладно, я буду все равно с тобой разговаривать. Хоть ты и молчишь мне в ответ. И повторю тебе в третий, пятый или десятый раз, раз уж ты такая ср... – споткнулась под моим взглядом, добавила более цензурный вариант. – Зараза. А хочешь я тебе на пальцах покажу? Может ты не слышишь меня просто... Так вот, – от отступая от сказанных слов, подняла мой подбородок, чтобы я смотрела точно на нее. Продолжила, – У меня, – ткнула большим пальцем в собственную грудную клетку, – есть два, – растопырила указательный и средний пальцы перед моим носом. С длинными салатовыми ногтями, что угрожающе застыли в паре сантиметрах от моего носа, – пригласительных билета на демонстрацию новой косметической марки. Пробный макияж, апробация средств ухода за лицом, волосами и телом, – запустила ловкую конечность в мои волосы, стянутые на затылке в небрежный хвост. Не успела глазом моргнуть, как я осталась с распущенными волосами.
– Эй! – праведное возмущение смогло пробить мою молчаливую блокаду этой особы.
– О! ну наконец то! Свершилось! Скажи мне честно, чтобы тебя вытащить куда то мне придется с тобой подраться? Или прилюдно тебя раздеть? Или орать под окном приглашая тебя куда-нибудь сходить? Кстати, это мысль. Как раз весна по календарю наступает.
– До весны еще восемь дней, – флегматично поправила я подругу.
– А я тренироваться буду! Вот прямо сегодня начну! – пригрозила мне Батти. С совершенно серьезным видом. – Мар, я серьезно.
– Я тоже не шучу. Мне не веришь, сама посмотри на календарь – сегодня только двадцатое февраля, всего в месяце двадцать восемь дней. У тебя почти высшее образование, хоть и филологическое, но считать ты умеешь хорошо. Если из...
– Мара, срань ты такая, прости Господи! – о, меня все таки назвали этим словом. Довела. – Пошли со мной! Тебе трудно? Вот ответь мне на вопрос – да или нет.
– Нет, не трудно.
– Тогда в чем дело? Нет времени? Свидание? Мама просила зайти? Работа или есть какие то планы? ПМС? Природная катастрофа? – Боже мой, сколько вопросов.
– Ты же знаешь – мама с Валерой в санатории, работу я уже на эту неделю отработала, планов нет, свиданий тоже, – не смогла сдержать кривую улыбку под конец фразы.
– Тогда пойдем? – взяла меня за руку, заглядывая в глаза. – Тебе надо встряхнуться. Ты совсем потухла, осунулась. Ходишь в свои мысли погруженная. Проснись, солнышко, пожалуйста. Все остальные пусть проваливают на хер! Тем более такие муд... – сама себя оборвала подруга. – Ты поняла меня, короче. Сегодня, запомни, сегодня! Я за тобой зайду. Примерно в шесть вечера будь готова. Если ты вдруг передумаешь – пеняй на себя. Я тебя силком вытащу, так и знай!
Я покорно кивнула, отрешенно смотря в окно.
– Марик, я сбежала! – чмокнула меня в щеку и умотала по своим делам, привычно захлопнув за собой дверь.
Время всего два часа, еще времени вагон и маленькая тележка с горкой. Чем заниматься – ума не приложу. Как то эту неделю я продержалась. Учеба + работа до темна сделали свое дело. Я засиживалась на работе до упора, до того момента, когда охранник не начинал делать обход, сделала переработку на следующую неделю, и всю неделю меня не ждут. По простому сказали, что надо отдохнуть – мне от работы, или работе от меня. Что, собственно, не имеет значения. Дома, в тишине и одиночестве быть не хотелось совершенно. Телефон молчал, соцсеть засыпала меня сообщениями от Наташи. И разговаривать то мне особенно не хотелось, и обижать хорошего человека было не за что. А гордость... гордость не позволяла написать первой, про звонки вообще молчу. Исключительно на ней я и держалась, именно она заставляла стирать готовые к отправке сообщения, лишь иногда сохраняя их в черновик. И ждать, бесконечно и, что то мне подсказывает, без особой надежды на результат. Почему я так зациклилась? Сама себе не могу дать ответ. Я сжирала саму себя, медленно, смакуя, по маленьким кусочкам. И только какая то глупая надежда не давала скатиться в глухую депрессию. Я закрылась ото всех, не рассказывая ничего после задаваемых вопросов, просто пожимая плечами и отворачиваясь, затаилась в ожидании, лелея надежду на его звонок или сообщение, с каждым днем все меньше сама веря в это. Можно подготовиться когда разлад в отношениях накапливается постепенно, но когда обрывается все резко – это как прервать на полувздохе. И воздуха больше нет, чтобы вдохнуть, и того, что вдохнул для нормальности недостаточно. Вот и получается, что висишь в подвешенном состоянии, ни в верх взлететь, ни уж совсем вниз упасть не получается.
Сама себя обманываю. Не было никаких отношений, были лишь их зачатки, которые толком ни во что и не развились. Одна надежда была на то, что все изменится после секса. А оказалось...
Время почти шесть, и я готова к выходу. Простые джинсы, черная футболка, сверху толстовка на молнии. Ни капли макияжа на лице. Ботинки без каблука, куртка с капюшоном, сумка через плечо. Стою, жду эту красотку около подъезда. Идти куда то как не хотелось, так и не хочется. Но одно то, что подруга потратила половину утра, уламывая меня на это мероприятие, и таки своего добилась, дорогого стоит. Показатель как ее настойчивости, так и степени заботы обо мне. Поэтому стою, жду.