Такси подъехало в начале седьмого, уже в половину мы были на месте, в торговом центре на третьем этаже. Салон красоты по совместительству бутик всяких женских радостей оказался в теплой компании нескольких небольших ресторанчиков с разнообразной кухней. А в семь меня усадили в кресло. Стандартная процедура рекламы продукции, которая в виде панацеи красоты должна быть у каждой. Но, что радует, ненавязчивая. Выбрала маску для блеска волос и масляные ванночки для рук. Намазали меня всем этим богатством, еще на лицо брызнули термальной водой. Сижу, листаю журнал, жду Батти, которой тоже что то намазюкивают на волосы.
– Мар, – подняла голову на подругу. Стоит напротив меня с какой-то интересной штуковиной на голове в виде тюрбана, гелевых патчах на лице и одноразовых перчатках на руках. – Пойдем покурим, а? нам тут еще час сидеть, потом раздача подарков и пробников.
Просто кивнула в ответ. Не дать покурить этому паровозу смерти подобно. Причем смерти особо мучительной от ее жалоб и обвинений в бессердечности.
Место для курения в виде приличных размеров помещения с хорошей вентиляцией, разделенное на несколько небольших секций при помощи искусственных растений в больших кадках или в виде перегородок с ними же, поднимающихся на высоту около двух метров. В первый раз такое вижу – обычно с курилкам не заморачиваются. А тут даже присутствует некоторый уют и условная уединенность. И не видно двух девиц странной наружности, с подозрительными следами то ли косметики, то ли баловства на лице и волосах. Выбрали для себя окно в уголочке помещения, спрятались за целой стеной из искусственных лиан. Хорошо спрятались, качественно, нас почти не видно.
– Мар, ты как? – Батти закурила, выдыхая дым в окно, искоса поглядывая на меня.
– Нормально.
– Врешь? – теперь неотрывно впивается взглядом.
– Вру, – согласилась я. К чему отрицать очевидное.
– Может быть, ты хочешь поговорить об этом? – я не сдержала хмык.
– Зачем, Батти? Что нового ты мне скажешь? Что такого, чего я не знаю сама? Поверь у меня было время подумать, разложить все по полочкам и сделать определенные выводы. Как и у него. Целая неделя. Ладно, не неделя. Сегодня шестой день. Шестой, гребаный день тишины и равнодушия, – меня начало срывать со спокойствия, таким трудом достигнутого. Тянуло выговориться, хоть кому то, не зеркалу, что осточертело уже за эти дни. А больше я никому не смогла открыться – просто замкнуло где-то внутри, и кипит, и булькает, и жжет меня изнутри. – Я умею слышать то, что мне пытаются сказать. Даже таким молчаливым способом. Не нужна. Одно меня интересует – зачем? Нахрена надо было тянуть всю эту волынку столько времени? Чего ради? Чтобы просто пополнить свою коллекцию? Или он просто разочарован во мне? Или он ждет действий от меня? Вот только пока не найду в себе смелости спросить об этом. Да и не вижу его.
– Котик, маленький, перешагни. Он мудак однозначно, что так поступает. Ему же хуже – он тебя теряет, не ты его. Он опомнится, вот только уже поздно... – я прервала ее, не став слушать всю ту ересь, что подруга пытается донести до меня.
– Лен, дай сигаретку, – я протянула просительно ладонь.
– Охренела?! Зачем? – еще и спрятала пачку тонких сигарет в сумку. Обернулась ко мне с негодованием на лице и, готовясь отчитать меня по полной программе, начала стремительно бледнеть.
– Лен? Что? Что случилось?
– Тшш, там ОН! Тот, я говорила тебе... ну который...– прошептала подруга, попутно практически вжимаясь в угол. Там где стояла я около открытого окна. И откуда почти ничего не было видно. Я инстинктивно дернулась, сжала кулаки, внутри всколыхнулась злость, прогоняя апатию и равнодушие. И тут же потухла, стоило только посмотреть на белую, как полотно, вцепившуюся в мою руку подругу. Стоило только вспомнить ту ночь, её боль и апатию, ее просьбу о помощи. И мое обещание. Словно собралась волна внутри и рассеялась туманом, оставив после себя лишь злость, бессильную и бесполезную. Крепко схватила Батти за руку, подтолкнула ее в угол, закрывая ее своей спиной, удерживаю ее лицо в ладонях.
– Мы подождем пока он уйдет, – шепотом, раздельно проговариваю слова. – Успокойся, я с тобой, я рядом. Ты успела спрятаться, он тебя не видел, – Ленка только кивнула, все также белая и дрожащая как в лихорадке. Погладила ее по плечам, успокаивая и растирая. – Тихо, солнце. Все хорошо, все уже в прошлом. Он тебя больше не тронет. Все, я закрыла тебя своей спиной. Видишь? Теперь он и близко не... приблизится...
Я запнулась, я забыла все слова и звуки, я услышала, кого именно так испугалась Батти.
Юрик, собственной сиятельной персоной. Да это был именно он – тот кто сделал это с моей подругой. Шок? И не только! Бешенство било молотком в голову, меня трясло, колотило так, что удержать сумочку в руках я не смогла, положила ее на подоконник. Сглотнула, пытаясь совладать с собой и не броситься на него с кулаками. Сквозь красный туман бешенства всплыли картинки неудачного знакомства, добавляя градус кипению. Мудила! Ох, как хотелось разодрать ему когтями смазливую самоуверенную рожу, с ухмылкой на всем гребанном фейсе! Оторвать его чертовы грязные причиндалы и приготовить из них ему рагу! Чтоб он, тварь паскудная, подавился своим хозяйством.
Ленка еще больше вжалась в угол, окончательно спрятавшись за искусственными зарослями. А я в последний момент отшатнулась, уже готовая выскочить и свершить акт возмездия, наплевав на обещание. Я услышала голос собеседника Юрика.
Вадим.
Батти не побледнела – позеленела, закрыла руками лицо, садясь на корточки. Хотела шагнуть к ней, но не смогла сдвинуться с места. И мысль что могу привлечь ненужное внимание к нам – была лишь слабым отголоском оправдания моего поведения. Меня просто приморозило в ступоре. Вот уж точно неожиданная встреча за углом круглой планеты. И если еще несколько минут назад моим заветным желанием было увидеть, услышать его, то теперь... теперь я почти превратилась в статую, такую же окаменевшую и судорожно глотающую воздух без кислорода.
– Вейв, ты со своими? – хриплый голос действовал на нервы как наждачка – раздражающе, вновь беся до красной пелены в глазах.
– Как всегда. Ты опять надеешься на подачки, лохматый? – любимый... голос отозвался болью в сердце. Меня разрывало на части бешенство и дикое желание отбить паскуде яйца и желание сейчас же выяснить отношения. И коснуться его, почувствовать его запах, вкус, тепло...
– Да лан тебе, сноб! Мля, чо жмешься то?
Шуршание, щелканье зажигалки, пыхтение.
– Кальян сегодня заказал, одно место как раз тебе оставили. Дыхнем сегодня?
– Мне твоего прошлого раза хватило по самые яйца! Потом два дня башка трещала, – я не узнавала Вадима, только до боли нужный голос резал острее ножа.
– Ё-ху, брат! Ты что? Затаился за прошлый раз что ль? Нахера она тебе сдалась? Ни рожи, ни кожи, ни сисек, ни писек! Хотя насчет последнего я бы проверил, – мерзкая ухмылка чувствовалась даже в голосе. Меня передернуло, по ощущениям я вляпалась в дерьмо.
– Да проверяй, мне, собственно, похер, – равнодушие и холод в голосе Вадима промораживают меня насквозь. – Все, что там было, я уже опробовал.
– Какой бал поставишь? По обычной шкале.
– Да выше трех из десятки никак, – небольшая пауза. – Так что не советую – только время потеряешь. Холодная как рыба, зажатая в тисках, равнодушная резиновая-зина. Не зажглась, как я не тер ее, точно фригидная. Меня даже в сон потянуло в процессе, но когда уж совсем припрет, прям край будет, тогда можно будет сунуть пару разиков. Все лучше чем кулаком херачить, – снова пауза на несколько секунд в течение которых я силилась проснуться и не могла. Не могла поверить, что слышу все это на самом деле.
– Ха-ха, нашелся скромник, епта! Кулачник, сказанул, бля, фантазер! Уже не помнишь что в воскресенье творил с блонди? Вот уж точно отметил день любви и всемирного траха по полной программе. Она же от тебя в раскорячку отползала, полночи кожей дивана скрипели на всю квартиру, я с ее подружкой не смог угнаться за вами. Бля, как таблеток обожрались оба, или обет безбрачия одновременно у вас закончился! Полведра резинок натерли, – послышался хлопок, наверное по плечу.