– Кумиров на стенки верните. Или мы найдем другую стоянку.
Когда Нина впервые познакомилась с друзьями Сергея, они вызвали у нее удивление. Они жили странной, параллельной бытию всего остального общества жизнью. Сектой, кланом или закрытым клубом их не назовешь, потому что ни к какому позиционированию, особому противопоставлению себя другим ребята не стремились. Просто на других не обращали внимания. Равно как и на то, что волнует большинство – политика, игры патриотов и злодеяния террористов, безобразия на дорогах и засилье дураков во власти, коррупция и беззаконие; все модное: одежда, автомобили, компьютеры и сотовые телефоны, спектакли и фильмы, телесериалы и книги – оставляло их по большому счету равнодушными. Кто-нибудь мог сказать: «Отличную вещь прочитал», – вытащить из сумки книгу и дать товарищу, но представить, что друзья Сергея бросятся читать модный гламурный роман только потому, что роман у всех на устах, что не прочитать его – значит выпасть из культурного мэйнстрима – это представить невозможно. У них отсутствовало базовое качество современного городского жителя – страх отстать от общих интересов и тенденций. Нина никогда не встречала стольких людей без бравады и утрирования, естественно существовавших вне стандартных клише.
Хотя Нина бывала в разных компаниях. Ее подруга Алиса вышла замуж за немолодого и очень богатого человека. Муж Алису баловал неукротимо и изобретательно. Что там виллы и бриллианты! Он купил ей роль в телесериале! На крупных планах Алиса, благодаря мастерству оператора, вышла изумительно красивой – такой, что даже отсутствие актерских способностей прощалось, тем более что роль была второстепенной. Нина несколько раз приходила в гости к подруге, когда на домашние праздники собирались коллеги и знакомые мужа Алисы с супругами. «Бедные несчастные миллионщики» – таков был вывод Нины. Абсолютно зависимые, пристукнутые бизнесом люди. Создается впечатление, что большая часть сознания у них ушиблена и безостановочно что-то высчитывает и планирует. Малая часть, которая в данный момент ведет светскую беседу, выдает банальное и неинтересное. Беседы жен богачей – плохо замаскированное состязание в тщеславии.
Другая компания, в которую однажды Алиса затащила Нину, актерская – коллеги по сериалу и примкнувшие кумиры телеэкрана. Красивые, стильные, ловкие, как на подбор отшлифованные, продуманные в каждом движении, в повороте головы или во взмахе руки. Они играли даже в простой дружеской компании! С детским интересом испытывали себя – а вот сейчас я расскажу новый анекдот и в кульминационном моменте изображу такую-то гримасу. Нет эффекта? Тогда другой анекдот и другая гримаса. Это было общество баловней судьбы, поклонявшихся фортуне, страшившихся ее и одновременно алчущих от нее королевских подарков от нее. Парни из-за чрезмерного жеманничанья выглядели женственно. На экране каменно стойкие милиционеры или дуболомные бандиты, в жизни они были изнеженными созданиями, способными легко зачахнуть без лучей славы. Очаровательные как экзотические бабочки, настроенные на высокую ноту изображаемых реакций, с демонстрируемо оголенными нервами, они могли возбудить фанатичную любовь толпы. Но конкретно Нинину любовь – вряд ли. Она не была падка на модных идолов и на слепую платоническую привязанность не способна. Нина улыбалась, активно реагировала на шутки, но с таким же энтузиазмом она выслушивала, как соседский трехлетний Петенька читает «Мойдодыра».
Женственность артистов объяснима. Актерство – игра на клавишах эмоций. А женщины природно эмоциональнее мужчин. Недаром ведь говорят: актриса – больше, чем женщина, актер – меньше, чем мужчина. Подъеденный тщеславием молодой человек не мог увлечь Нину, купаться в лучах чужой славы она не мечтала.
Хотя она никогда четко не формулировала своих требований к избраннику, но это должен быть на девяносто девять целых и девять десятых процента носитель-обладатель истинных мужских качеств. Одна десятая процента – немало, длинный ряд неудобств, начиная от грязных носков под кроватью и заканчивая просмотром футбольного матча с пивом, приятелями и дикими возгласами, когда ты лежишь в соседней комнате, сраженная мигренью, предменструальным синдромом, и на завтра нет целых колготок, последние порвались. Одна десятая – каждодневное испытание, к которому Нина была готова. Девяносто девять и девять десятых – это база, на которой только и может строиться семья, рождаться дети. О детях Нина не думала, то есть подкоркой думала неизбежно и постоянно.
Ни бизнесмены, ни артисты, ни университетские друзья Нины или Вани не могли похвастаться абсолютной независимостью суждений и свободой от общественного мнения. Приятели Сергея и он сам обладали этой свободой, на взгляд Нины, в зашкаливающей степени. Однажды ее возмутило, когда о зверском террористическом акте упомянули едва ли не с насмешкой, как о природном явлении, вроде шаровой молнии или цунами. Мол, случается, молнии катят по земле и гигантские волны на берег обрушиваются.
Нина не стала скрывать своего негодования. Ее пламенную речь выслушали молча, спасибо – плечами не пожали. Ответил Вадик, близкий друг Сергея:
– Как бы ты отнеслась к тому, что ежедневно самолет, в котором находится двести ребятишек, разбивается о скалу и все дети погибают?
– Мизантропический бред! Как можно к нему относиться?
– Но именно столько детей в Африке ежедневно погибает от малярии. О жертвах от автомобильных аварий на дорогах вообще говорить не приходится. Их число в тысячи раз больше, чем от террористических актов. Почему африканский ребятенок хуже бесланского? Беременная женщина, погибшая под колесами пьяного урода, или другая, выкинутая в окно Буденновской больницы обкурившимся басаевцем – между ними есть разница?
– Разница в том, что пьяный водитель не желал смерти женщины, а террорист убивал сознательно.
– Но результат одинаков.
Вадима поддержал Сергей:
– Террор – от слова «страх». Задача террористов запугать нас. Если мы боимся их, говорим о них, трепещем – значит, служим достижению их целей.
Нина поняла, что спорить бесполезно. И ее поразила цифра – две сотни ежедневно гибнущих африканских детей. Дома она проверила в Интернете. Так и есть! Поделилась страшным открытием с Ваней. Но его смерть безвинных младенцев не взволновала. Принялся рассуждать о том, что высокая смертность в Африке и Юго-Восточной Азии – это своего рода природный механизм регулирования народонаселения.
Никому не жаль бедных детишек! И преступно бездействует ООН! Нининого возмущения хватило на два дня, когда она доносила свою тревогу и возмущение до коллег и друзей, а через неделю Нина уже не вспоминала о несчастных жертвах. Как у остального человечества, ее память на чужое горе была короткой.
Нина загадала: Сергей будет ждать ее на углу. Стратегически верный пункт, рядом подворотня и темный двор, там можно целоваться, не шокируя прохожих.
Так и получилось. Нина повисла на шее Сергея, словно после долгой разлуки. Он приподнял ее за талию, закружил, понес во двор…
Ах, как хорошо! Как хорошо, когда счастье оказывается даже лучше его предчувствия! Вот так бы никогда не покидать его объятий, не отрывать губ…
– Ур-р-р! – мурлыкала от удовольствия Женя. Благодаря мамочкиным положительным эмоциям они получали изрядную дозу вкусненьких гормонов.
– Сейчас пойдут в бар, где накурено, – Шурка не могла не отравить сладкого момента. – И еще пиво пить будут! А потом музыка врубится.
Громкую, ухающую на низких частотах музыку двойняшки не любили. Она оказывала на них то же действие, как если лупить человека по голове диванной подушкой – убить не убьет, покалечит вряд ли, но приятного мало.
– У нас мозг только закладывается, – ворчала слегка охмелевшая от мамочкиных гормонов Шура. – Ему вредно сотрясаться.