Проблема в том, что Синий Кузнечик — нищеброд, у которого за душой ничего нет. Кроме мастерской, которую не арестовали за долги только потому, что Джиха может собрать пистолет из содержимого соседского мусорного ведра. Он мог бы сколотить себе небольшое состояние, но для этого к золотым рукам нужен для комплекта хоть какой-нибудь мозг, кроме спинного. Рассчитавшись в последнюю секунду с кредиторами, Кузнечик от радости напивается в хлам, тратит последние деньги, царапает машину какого-нибудь мажора, просыпается по уши в долгах, и все начинается по новой.
Но Джиха не унывает. Как говорится, лучший подарок — подарок, сделанный своими руками. Поэтому в свободное от работы и пьянства время Джиха собирает в своей мастерской настоящее чудо, которое должно вместить в себя всю его любовь, а также килограммы металла, пластика, проводов, микросхем и краски. Приверженец традиций Джиха узнал, какой цвет у землян символизирует романтику, и накладывает краску толстым слоем. Кроме того, она помогает скрыть некоторые царапины и потертости. Трудно найти на свалке идеально ровные и гладкие детали, а свалка — самый надежный и проверенный поставщик мастерской Кузнечика.
В субботу утром Джиха заливает в фильтры скафандра средство от похмелья и дрожащими руками примеряется к паяльнику. Похмелье нужно просто пережить, желательно одному, желательно в тишине и за каким-нибудь нетрудным делом. Поэтому на двери мастерской висит табличка «Закрыто». И ничто не предвещает визита коммандера Шепард, которая врывается внутрь, целеустремленная, как ядерная боеголовка.
У Шепард есть пистолет. Отличный пистолет, который она позаимствовала у Эшли — капитану Уильямс все равно в ближайшее время не в кого будет стрелять. Остались сущие мелочи — броня. Однако, если ты под домашним арестом, ты не можешь просто так завернуть в «Армакс Арсенал» или «Хане-Кедар», где тебя в лицо знает последняя собака, и попросить примерить три нагрудника на выбор. Именно поэтому сейчас Шепард не прогуливается по чистому и светлому торговому центру, а вламывается в тесную мастерскую Синего Кузнечика.
Когда сам Кузнечик ковыляет ей навстречу и впереди него летят алкогольные пары, которых не сдерживает даже шлем, Шепард с тоской вспоминает консультантов «Хане-Кедар».
— Мы закрыты, мэм, — говорит Кузнечик. Он очень старается, чтобы все звуки были на своих местах, но некоторые из них все равно застревают у него в горле, а некоторые слишком рьяно рвутся на свободу.
— Ну так откройтесь. Мне нужна броня.
— Починить броню? Приходите в понедельник, и…
— Ты, блядь, видишь на мне броню, которую надо чинить? Мне нужна новая броня, нагрудник, наколенники и все остальное.
Кузнечик прислоняется правым плечом к стене и упирается левой рукой в бок. Он видел эту позу в старых фильмах. Отлично подходит, когда надо выглядеть крутым парнем, а заодно скрыть, что тебя плохо держат ноги после вчерашнего.
— Дамочка, когда вы заходили, вы видели над дверью вывеску?
— Какую еще, нахуй, вывеску?
— Такую табличку с текстом. Синими такими буквами. Там было написано «Армакс Арсенал»?
— Да при чем здесь…
— Или, может, там было написано «Халиат Армори»?
— Нет.
— Нет, потому что там написано, блядь, «Мастерская Джихи»! Тут, блядь, не склад и не выставка армейских новинок! Если у вас есть, что починить, приходите в понедельник, а пока валите, всего вам доброго!
Пока Кузнечик разоряется, Шепард ощупывает глазами мастерскую и безошибочно останавливает взгляд на странном объекте в углу.
— Почем? — спрашивает она и тычет пальцем в это нечто.
Вообще-то нужен богатый опыт, чтобы разглядеть в этом произведении кварианского искусства подходящую для человеческой женщины броню. Больше всего это напоминает набор кастрюль, которые нацепили на вешалку, скрепили обрезками шин, проводами и изолентой и выкрасили в ядовито-розовый цвет.
Кузнечик от природы худощав даже для кварианца, а ванкуверские приятели, из которых один штангист, а другой вышибала в казино, ласково зовут его «дрищ в капюшоне». Но теперь он раздувается от негодования, как воздушный шар, почти вдвое.
— Дамочка, вы знаете, что это такое? Нет, вы знаете? Спросите меня, что это такое!
— Ну, и что это такое?
— Это вам не просто тупой доспех от какого-нибудь «Армакса». Вы видели доспехи от «Армакса»? Да у них, блядь, даже сварочные швы неровные. И застежка на воротнике сзади — только полный гондон будет делать застежку сзади! Да если бы в Мигрирующем флоте кто-нибудь появился в броне с застежкой сзади, его загнобили бы, потому что это полное дерьмо. А знаете, почему «Армакс» делает такое дерьмо?
— И почему «Армакс» так делает?
— Да потому что они делают броню без души! Они берут и штампуют детали, как консервные банки! А это, — Кузнечик указывает дрожащей рукой на свое творение, — штучная работа! Сделанная, блядь, со всей моей любовью! А любовь… — тут он встает в гордую позу и скрещивает руки на груди, — не продается!
— Так, нахуй, — говорит Шепард и делает шаг вперед. — Твоя очередь задавать вопросы. Спроси-ка, за что меня ценили в Альянсе больше всего. Нет, погоди. Если что, не за способность удушить биотикой пацана вроде тебя за семь целых, три десятых секунды. То есть за это — не больше всего. Вот теперь можешь спрашивать.
Джиха смотрит в покрытое глубокими шрамами лицо Шепард, и это зрелище действует на него эффективнее антипохмельного средства, которое все еще плещется где-то у фильтров. Пары алкоголя испаряются окончательно, а вместе с ними испаряется смелость Кузнечика. Под взглядом зеленых прищуренных глаз Джиха нар Райдис вдруг остро ощущает свою смертность.
— Мнэ-э-э-э… — неуверенно произносит он.
— Чего?
— Э-э… За что вас ценили в Альянсе больше всего?
— Больше всего, мэм! Тебя вежливо разговаривать, сука, не учили?!
— Мэм!
— Вот так. Умница. Люблю здоровое любопытство. Так вот больше всего меня ценили в Альянсе за развитую интуицию. Вот смотрю я на тебя сейчас, и интуиция мне подсказывает, что ты просто мечтаешь продать мне вон ту розовую хрень в углу. Со всей, блядь, своей любовью. Я права?
— Да-а… — говорит Кузнечик, сглатывая.
— Говорю же, интуиция меня никогда не обманывает! — Шепард отступает и прикладывает омни-тул к платежному терминалу.
Кузнечик смотрит на высветившуюся на экране сумму и синеет уже по-настоящему. На эти деньги он может бросить к ногам любимой не только полный комплект вооружения из того же «Армакса» с визором ночного видения и лицензионной коллекцией песен «Shoot me, baby» в подарок, но еще и букет роз и ужин в лучшем ресторане с видом на город.
— Это только за любовь, — говорит Шепард и усмехается. — За броню будет отдельно. Ты будешь стоять и пялиться или покажешь уже товар?
— Одну секунду, мэм!
Через двадцать минут Шепард пытается разглядеть себя в разбитое зеркальце заднего вида, свинченное с челнока, и ни один фрагмент, который попадает в поле зрения, ей не нравится. Поделка Джихи, будучи надета на человека, немного больше напоминает броню, чем раньше. Но на непредвзятый взгляд кажется, что Шепард сначала свалилась в помойку, а потом, вместе со всем, что к ней прилипло, в цистерну с розовой краской.
— А это что еще за хуйня? — спрашивает она, рассматривая круглую синюю кнопку на груди, которая выделяется на общем фоне, как голубика на ягодном мороженом.