— У него? — указал я затылком на невидимого мне сэнсэя, третий день подряд забивающего… (Тьфу ты! Только со шлангом разобрался — так теперь вот забивание заклинило! Чего там русские обычно забивают? Гвоздь? Шуруп?), короче, чего там забивающего на свою главную работу. — У него с деньгами проблем нет! Вы его пиджак видели?
— Видел. И «Картье» тоже, — удивил меня своей наблюдательностью продавец.
— Вот я и говорю…
— Зачем же ему тогда машина подешевле?
— Нет, вы меня не поняли, — улыбнулся я, — не ему а мне. Я для себя спросил. Хочу свою «короллу» поменять в этом году..
— А — а, нет, извините, мы таких машин не держим!
— Давно?
— Что «давно»?
— «Короллы», там, «сивики», «фамилии» не держите?
— Да мы их и не держали никогда. Это все обычные семейные машины, недорогие и, извините, малопрестижные. У нас другая специализация. Мы, вы видите сами, на джипах специализируемся. — Крепыш махнул рукой мне за спину, где продолжал клацать и бряцать мой неугомонный друг — Это совсем другая категория…
— Я понимаю, — согласился я с ним. — Просто в прошлом году у вас другая специализация была, поэтому я подумал…
— Что, простите?
— Я говорю, в прошлом году, насколько я помню, вы на машинах подешевле специализировались, вот я и подумал…
— Извините, но я вас не совсем понимаю! — ненавязчиво прервал меня крепыш.
— Я говорю, раньше у вас…
— Нет, простите, — он начал имитировать детскую обиду, — мы всегда джипами торговали.
— Всегда?
— Да, всегда. Как два с половиной года назад открылись, так с самого начала на джипах и специализировались.
— Два с половиной года назад?
— Да, два с половиной.
— А раньше вы где торговали?
— Я?
— Ну магазин ваш?
— Раньше этого магазина не было вообще.
— А где же вы работали?
— Я вообще не из Саппоро.
— А — а… — разочарованно протянул я. — А откуда, если не секрет? Лицо у вас смуглое такое…
— Я из Осаки.
— Понятно, извините. Просто я был уверен, что еще год назад здесь, в вашем магазине, мои знакомые покупали «сивик» или «фамилию», что-то в этом роде.
— Я вам говорю, вы ошибаетесь! Или знакомые ваши ошибаются! — завертел головой крепыш.
— Не думаю… — Я посмотрел на него, затем на все еще разговаривающего по мобильнику водителя черного «ярвика». — Не думаю, что ошибаюсь…
— Я не понимаю вас… — заявил крепыш, показывая, что продолжать этот беспредметный разговор он не намерен.
— Да я вчера просто держал в руках бумаги интересные…
— Какие бумаги? — равнодушно спросил крепыш.
— Пэтээски…
— Что?
— Таможенные декларации «пятьдесят три — сорок». Знаете такие? — Я вцепился глазами в крепыша, показывая ему что отпускать его я не собираюсь.
— Слышал… И что? — Взгляд крепыша перестал фокусироваться, и ему, бедному нужно было теперь держать в поле своего зрения одновременно меня, Ганина и напарника.
— Да ничего… В них просто написано, что некоторые машины — недорогие седаны типа «сивика» — были куплены именно в вашем магазине. Другого ведь «Куру — сяри» на Хоккайдо нет…
— Вы кто? — сурово спросил крепыш.
— Неважно, кто я, важно, что вы мне на все это скажете, а? — Я старался сохранять остатки спокойствия, но с каждой секундой становилось понятнее, что я уже разбудил зверя, что этот зверь уже задумал вырваться на волю из клетки своей беспробудной лжи и что, чтобы загнать этого зверя обратно за решетку; от меня потребуется немало усилий.
— А почему я вам что-то должен говорить? С чего вы взяли, что я вообще вам что-то обязан отвечать?
— Да мне показалось, что мы по-хорошему сможем договориться… — улыбнулся я.
— Нам с вами договариваться не о чем. — Крепыш взглянул своими злыми глазами на подошедшего сзади Ганина.
— Ну что, Ганин, посмотрел машины? Поехали?
И вот туг Ганин сделал то, чего делать был не должен ни под каким своим ковбойским видом. Все, что нам оставалось сделать, так это спокойно выехать с магазинной стоянки, тут же вызвать районные патрули и пару инспекторских групп из главного управления, а самим держаться на расстоянии и наблюдать весь этот разворошенный муравейник из прекрасного далека. Так делается в этом мире — мире, где мужья ежевечерне покорно возвращаются под бок своих приветливых жен, мире, где каждые выходные отец семейства вывозит всю свою челядь сначала на шопинг, а потом в ресторан, мире, где все идиллически мирно и рационально предсказуемо. Но мой неумный друг Ганин, время от времени пытающийся из этого мира вырваться, испортил все, что только можно было испортить в данной ситуации.