— Итак, вы говорите, Титов-сан, что ваш матрос Ищенко вчера вечером на судно из города не вернулся и сегодня утром от него никаких известий не поступало, да? — продолжил на добротном русском свою протокольную беседу при ясном солнце Ивахара.
— Да, совершенно верно, — кивнул Титов.
— Вот посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии. — Ивахара вытащил из матовой пластиковой папки несколько фотографий и придвинул их Титову. — Вы узнаете этого человека?
Ого, значит, опознания по фото еще не было. Стало быть, мы идем сейчас с Ивахарой голова в голову если, конечно, Титов опознает Ищенко.
— Да, это Ищенко, — предсказуемо вздохнул Титов.
— Вы уверены в этом? — следуя инструкции, переспросил Ивахара.
— Уверен. Это член моего экипажа Константин Петрович Ищенко, 1975 года рождения… Что с ним случилось? Убили?
— Ваш матрос Ищенко… — начал Ивахара, но Титов вдруг прервал его на полуслове:
— Извините, но Ищенко не матрос.
— А кто же он?
— У меня на судне нет матросов.
Ну, раз нет матросов, подумал я, значит, и вопросов быть не должно, а их у нас вон сколько, но вслух пока эту мысль высказывать не стал, чтобы не пугать Ивахару вот так сразу своей нахрапистостью и рвением.
— А кто же у вас есть? — поинтересовался слабо разбирающийся в русской морской терминологии Ивахара.
— У нас судно рыболовное — траулер-морозильщик. Поэтому у нас все рыбаки.
— И вы рыбак?
— Я капитан.
— Понятно, но вы подтверждаете, что Ищенко — ваш рыбак, то есть он из вашей команды.
— Подтверждаю. Что с ним случилось?
— Пока могу сказать лишь только то, что сегодня в пять тридцать утра его обнаружили на Цветочной улице.
— Мертвым?
— Вот в таком состоянии. — Ивахара ткнул пальцем в одну из фотографий.
— Убили?
— Да. Самоубийство и несчастный случай исключены. Ищенко зарезан ударом ножа в спину.
— Кто?
— Что — кто?
— Его зарезал.
— Вот это мы как раз сейчас и выясняем и надеемся на вашу помощь. Что вы о нем можете сказать?
— Да ничего особенного. Дисциплиной он не блистал, поэтому для меня вчерашнее его отсутствие особым сюрпризом не стало. Но на судне все делал добросовестно, с точки зрения службы у меня к нему претензий никогда не было.
— А с какой были? — спросил въедливый Ивахара.
— Что — с какой? — качнул головой не слишком сообразительный капитан.
— Вы сказали, что у вас к Ищенко не было претензий с точки зрения службы.
— А — а, в этом смысле… Понимаете, он парень молодой, а молодые они все сами знаете какие!
— Какие? — продолжил настаивать на конкретных формулировках пунктуальный Ивахара.
— Погулять им хочется, вот какие! Опять же по этому делу… — вздохнул Титов и щелкнул себя по кадыку.
— И Ищенко гулял?
— Я же говорю, не пришел вчера на судно — и ничего. Не в первый раз ведь…
— Ищенко давно у вас служит?
— Пятый год.
— А в Японию вы часто приходите?
— Сейчас краб весенний идет — по одной — две ходки в неделю делаем. Осенью лосося по три — четыре раза в месяц привозим.
— И Ищенко все время в экипаже был?
— Да, все эти годы…
— В какие порты сдаете краба и лосося.
— Да у меня не только краб с лососем — мы же морозильщик: и минтай бывает, и терпуг..
— Хорошо — хорошо, — нетерпеливо застучал ладонью по столу Ивахара. — В какие порты?
— Все только на Хоккайдо: Отару, Вакканай, Ханасаки…
— В Отару часто приходите?
— Минимум раз в месяц. А сейчас вот только за апрель уже третий раз. Контракт у нас на краба.
— Краб камчатский?
— Нет, сейчас курильский.
— Когда пришли в этот раз?
— В четверг вечером.
— Ищенко все дни на берег сходил?
— Да, у нас с разрешением на высадку на берег проблем нет. Отарский агент надежный — все подвозит сразу на судно по приходе.