— Так и что этот… Тимур, — она брезгливо выплевывает имя, — он знает, что Гоша его сын?
— Теперь да.
— Ты что, ты с ним встречалась, Милана? За Роминой спиной? Он твой любовник?!
Она повышает голос, переходя на визгливые интонации, я шикаю.
— Так тебя Гоша услышит, — говорю ей. — Успокойся, мама. Я встретила Тимура случайно. Совсем недавно.
Перед глазами вспыхивает сцена в кабинете, произошедшая минувшей пятницей, и низ живота внезапно затапливает тяжестью. Я закусываю губу и сжимаю колени — для меня самой такая реакция становится неожиданностью. Боже, может, я правда, извращенка какая-то?
— Давай завтра поговорим, — добавляю я быстро и кладу трубку. Все, ничего не хочу больше знать.
Падаю на кровать, раскидывая руки в стороны, закрываю глаза. Просто заснуть и не думать. Вообще не думать.
Утром мы завтракает в «Штолле», на удивление на Черной речке как-то совсем плохо с кафе и торговыми центрами, какой-то самобытный райончик такой. Тут зелено, по улице раскиданы маленькие магазинчики, есть пара баров и ресторан японской кухни, но все — единичное, кроме «Штолле» ни одного известного заведения. Любопытно.
До Крестовского ходит автобус, и мы решаем проехаться на нем, заодно посмотреть город.
Мама молчит, поджимая губы, кидает на меня хмурые взгляды. Накрутила себя за ночь, скорее всего, далеко не в мою пользу. И действительно, когда Гоша с радостными возгласами убегает на ближайший аттракцион, мама говорит:
— Не думала, Милана, что ты можешь настолько меня разочаровать.
Я не смотрю на нее, что тут скажешь? Мам, ты все не так поняла? Может, рассказать ей, что Рома не только знает, что он был участником? Что он предложил мне заняться сексом с его другом? Ну, уж нет, есть вещи, которые родителям нельзя рассказывать ни в коем случае, и это — одна из них.
— Мам, это наша с Ромой жизнь, — отвечаю кротко.
— Как ты могла с ним так поступить? Он ведь тебя любит.
— А ты откуда знаешь? — огрызаюсь я непроизвольно. Мама вздергивает брови.
— В каком смысле?
Молчу. Не хочу с ней ничего обсуждать. Мы никогда не были настолько близки, хотя я очень ее люблю. Я искренне старалась не выносить сор из избы, молчать о наших с Ромой проблемах, да и что могла бы сказать мама? Что это не проблемы? Что все ругаются, что у всех случаются кризисы, что все чувства с годами угасают?
Глупо это. Все так, да, и все равно… Не так. Не так должно быть.
— Сказать нечего, — делает свой вывод мама, пока я наблюдаю за Гошей. Он машет мне рукой, отвечаю ему тем же, выдавливая улыбку. — Проблемы бывают у всех, Милана, но мужчина простил тебе измену и принял чужого ребенка… Да ты на него молиться должна.
Сжимаю ладони в кулаки, в висках стучит до болезненного.
— Мам, мы сами разберемся, ладно?
— Нет, не ладно! Ты что творишь, Милана? У тебя такой муж, а ты путаешься с каким-то хахалем, который заделал тебе ребенка и сбежал! А теперь здрасьте, вот он я. И что, опять прыгнула к нему в койку?
Глаза наполняет терпкая влага, потому что по идее все, что она говорит, правда. Если смотреть со стороны… Да ведь так и есть — правда это. Что Тимуру от меня надо? Только секс. Все его вчерашние угрозы вполне могут сойти на нет, как только он даст себе время подумать и оценить обстановку.
— Не смей портить жизнь Гоше, — продолжает мама, — ты должна бросить этого своего. И вернуться к Роме. Вы семья, ясно тебе?
— Хватит! — не выдерживаю я, повышая голос. Рядом стоящие люди оборачиваются на нас. — Или ты сейчас же прекратишь эти разговоры, или я забираю сына и встретимся в здании аэропорта.
Она только поджимает губы и замолкает. Молчит до самого самолета. Я стараюсь как-то разрядить обстановку, но потом махаю рукой. Лучше хорошо провести время сыном, сейчас мне все равно никак не исправить ситуацию.
В аэропорт мы приезжаем к шести, проходим регистрацию.
— Посидим в кафе? — предлагаю я, мама только пожимает плечами. По-моему, она и взглянула на меня за эти часы всего пару раз, и то по необходимости, а не по желанию. Хорошо, что Гоша не замечает этой напряженности между нами.
— Я бургер хочу и картошку фри, — тут же выдает сын.
— Нормально надо питаться, — бурчит мама.
Я не успеваю ответить, потому что Гоша вдруг срывается в сторону. В первое мгновенье я пугаюсь, сердце начинает колотиться у горла от непонимания происходящего.
— Папа! — слышу следом и вижу Ромку, который, улыбаясь, принимает Гошу в объятья. Треплет его по голове, что-то говоря. Сын радостно отвечает, а у меня сжимается сердце. Я как никогда вдруг ощущаю, что мама права: Рома хороший отец, а главное, другой отец Гоше не нужен.
Глава 36
Смотрю на Рому, сама не зная, что пытаюсь в нем высмотреть. Он как будто немного похудел за эти дни, но ему так лучше. Как и с легкой щетиной на лице.
Сердце в грудной клетке сходит с ума с каждым шагом Ромы в нашу сторону. То замирает, то пускается вскачь. Я не была готова к этой встрече — даже смешно звучит. Каждый день встречи, к которым я не готова. Надо же, не готова увидеть мужа, потому что изменила ему с другим. Потому что этот другой требует, чтобы я отобрала у мужа сына.
Может, Ромка не был идеальным отцом, но он старался, как мог. Будем честны, отцы в принципе зачастую не очень-то занимаются детьми, спихивая эту обязанность на женщину. Я, например, своего плохо помню в детстве. Он уезжал на работу, когда я еще спала, а возвращался, когда я уже спала, ну или собиралась спать в скором времени. Он так уставал, что ему в любом случае было не до меня.
А Ромка был Гоше хорошим отцом. Да, много важных решений принимала я: кружки, школа, проблемы — все было на мне. Но он проводил с ним время, играл, ходил на матчи, когда Гоша играл в школьной команде по футболу. Между ними не было близости, но мне сложно сказать: бывает ли вообще близость между мужчинами? Все-таки они другие. Но насколько могли, они честно дружили.
Как я могу сейчас все это разрушить? Нет, не могу. Я должна убедить Тимура в том, что ему не нужен ребенок. Им движет уязвленность, не знаю, обида — нерациональное. Он должен осмыслить и понять: не стоит разрушать чужую семью. Он уже это сделал один раз много лет назад.
И в пятницу.
Нет. Нет. В пятницу мы сделали это вместе.
— Привет, Мили, — Рома наклоняется, чмокает меня в щеку, я выдавливаю улыбку. Непривычно внимательный взгляд заставляет нервничать.
— Откуда ты здесь? — спрашиваю неуверенно.
— Решил сделать сюрприз. Ты не рада?
— Рада, — говорю поспешно и добавляю: — Конечно, рада. Просто очень удивлена.
— Пап, я на таком аттракционе катался, огонь! — перебивает Гоша.
— Расскажешь сейчас, посидим где-нибудь?
— Да, конечно, — киваю я, указывая в сторону кафе, куда мы и собирались.
Гоша рад, болтает без умолку. Мама сидит, поглядывая то на меня, то на Рому. Знаю, что она всегда недолюбливала его мать, да и Рому считала, хоть и добрым, но мягкотелым и непробивным. Но сейчас она ему так добро улыбается, что я понимаю: мама простила ему все грехи заочно.
Я сижу, в основном, глядя в чашку, слушаю Гошину болтовню вполуха, пытаясь избавиться от чувства скованности. Не вижу, но чувствую: Ромин взгляд сверлит меня, ввинчивается под кожу. Но каждый раз, когда поднимаю глаза, муж мне улыбается, и я поспешно растягиваю губы в ответ.
Зачем он приехал? Что-то случилось? Интуиция? Соскучился? Реально решил сделать сюрприз? Не припомню, когда он последний раз устраивал сюрпризы… С некоторых пор он стал считать подобные траты не рациональными.
Зачем куда-то ехать, когда в этом нет острой необходимости? Покупать цветы, которые через пару дней будут выброшены? Дарить украшения, которые я надеваю только на праздники, а остальное время они пылятся в ящике стола?
И потому его прилет вселяет в душу еще большую маету. Гоша улетит, значит, Рома приехал ради меня? Несмотря на то, что у него там трудности с налоговой? Он ведь пропадает с утра до ночи последние недели.