На лице, с вытянутой челюстью, еле проглядывался носовой хрящ, и выделялись большие, немигающие, ярко-синие глаза, с узким, вертикальным, черным значком. Кожа была светло-зеленой, матовой, с темными пятнами. "С такой кожей никакого маскхалата не надо", — непроизвольно мелькнуло в голове у Саши.
Фигура выглядела скорее стройной и гибкой, чем массивной, но тугие перевитые мышцы говорили о немалой физической силе.
"А как вы фехтуете, Хор? Интересно бы было посмотреть", — до того как страстью Александра стал бокс, он больше года был увлечен фехтованием и даже выполнил второй юношеский разряд в этом виде спорта. И как каждый нормальный мужчина сохранил интерес к холодному оружию и к его практическому применению.
Фигура взорвалась каскадом стремительных связок. Движения были настолько стремительны, что казалось фигура размазывается в пространстве в немыслимых траекториях нанося удары мечом, посохом и хвостом.
"Круто!", — совершенно непроизвольно вырвалось у Саши.
"Искусство владения холодным оружием совершенствуется у нас тысячелетиями", — казалось, что Хору неудобно за свое умение, — "ведь применение метательных снарядов против Искусника совершенно неэффективно".
"А ты уверен, что сможешь отклонить снаряды нашего метательного оружия?"
"Почему ты думаешь, Сеш, что воспламенить порох в патроне сложнее, чем разделить холодную и горячую воду в стакане? Это тот же конструкт. Так что ваше метательное оружие представляет угрозу в первую очередь тому, кто попробует его против нас применить. Но это тебя не должно волновать. Твое задание, увидеть тонкое тело у себя и у других живых существ. Прикоснуться к их сознанию. Не думай и не волнуйся. Просто смотри. Не давай мыслям и чувствам овладевать твоим сознанием".
Александр Владимирович легкой трусцой возвращался домой, вглядываясь в лица ранних прохожих спешащих на работу. Смотреть в лица людей ему нравилось еще с юности. И видел он многое, что приводило в изумление и его и тех, кому он демонстрировал это. Как верно писал поэт,
Была у него редкая способность. Глядя на людей, Саша мысленно, то ли натягивал на себя, то ли влезал в чужую внешность, ненадолго затихал, и в нем начинал проявляться этот человек. Ему практически всегда удавалось не только понять характер человека, но и довольно подробно рассказать его биографию, привычки, проблемы, описать близких людей. Если бы Александр связал свою профессиональную карьеру со спецслужбами либо с практической психологией, наверняка эта его способность получила бы дальнейшее развитие. Но работа физиком, а в дальнейшем программистом, требовала совершенно других талантов, и ему не часто приходилось использовать свое людоведение. Хотя, лишней эта способность тоже не была, особенно при руководстве фирмой.
Вот и сейчас, вглядываясь в мелькающие лица, Саша чувствовал, стоит ему чуть сосредоточится на любом из них и он может рассказать, что это за человек, о чем он мечтает, как живет и стоит ли с ним идти в разведку. Но никаких тонких тел он не видел, попадались в большей своей массе тела весьма плотные. Иногда встречались худые, некоторые из них можно было с натяжкой назвать тонкими, но было ясно, ученый ящер требует от него совсем другого.
Вдруг, на короткий миг все вокруг изменилось. В глазах потемнело, закружилось в голове, одновременно он стал легким, казалось, подпрыгни и ты взлетишь метра на три вверх. Мир вздрогнул, стал сумрачным, очертания людей и предметов расплылись и окутались ореолом света различных оттенков. И еще, от него к той девушке, которую он рассматривал, тянулся золотистый лучик и тонул в светлом ореоле вокруг ее головы. Через мгновение все вернулось к норме.
"Кажется, перетренировался. Аж в глазах потемнело, так недолго и в обморок грохнуться", — подумал Саша и перешел на спортивный шаг. Но Хор имел свое мнение.