Алина облизнула пересохшие губы. Ей стоило остановиться. Замолчать, отодвинуться, уйти. Но начав, она не могла заставить себя замолчать. Ей нравилось шептать ему такое; слышать, как прерывается его дыхание; видеть, как ходит кадык, когда он судорожно сглатывает.
Каз Бреккер носил пальто, как доспехи, и пользовался тростью, как оружием. Он скрывал свои эмоции и чувства, прятался за образом невозмутимого преступника из Кеттердама. Алина хотела, чтобы его броня исчезла, и желала быть причиной, из-за которой он ее лишится.
— Мы даже не дойдем до кровати. Все случится в комнате военного совета, на том самом столе, за которым он отдает приказы о выдвижении отрядов к южной границе и принимает решения об очередной попытке пересечь Каньон. Мы растянем этот момент надолго, и никто нас не потревожит. Я буду стонать его имя, а он ловить его с моих губ. Вот как это должно быть, да?
— Похоже, у тебя все-таки есть воображение, — голос Каза звучал более хрипло, чем обычно. Алина прикрыла глаза от осознания, что это из-за нее. — Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Ты требуешь, чтобы все было идеально. Заставляешь повторять каждое слово подготовленной речи, каждое поставленное движение и жест, как в театральной постановке. Неужели ты не считаешь нужным отрепетировать?
Алина не отстранилась, и потому не могла видеть его лицо, но услышала ухмылку в его голосе.
— Твоему генералу не понравится, что его заклинательница Солнца спит с канальной крысой.
— Я — не его собственность. Кроме того, — Алина легонько прикусила мочку его уха. Каз вздрогнул. — Я собираюсь переспать не с какой-либо канальной крысой, а с их королем.
А затем Каз резко повернул голову и впился поцелуем в губы Алины. Девушка приглушенно ахнула. Отдаленно она услышала звук упавшей на пол трости, когда он схватил ее за плечи, но не чтобы притянуть ближе, а удерживая на расстоянии. Алина запустила одну руку в короткие волосы, другой обхватила его за шею, углубляя поцелуй. Но этого было мало. Ей хотелось прижаться к нему, ощутить тепло его тела.
Броня дала трещину, но она все еще была на месте.
— Поцелуй меня так, словно это не игра, — пробормотала Алина. Она запрокинула голову, когда губы Каза прошествовали от ее рта к шее.
— Это игра. И мы уже отошли от сценария.
— Предлагаешь повторить?
Каз прикусил нежную кожу шеи, и Алина выгнулась дугой. Почему он удерживает ее? Почему не дает прикоснуться? Несправедливо.
Алина выпрямилась и шагнула назад, хотя внутри все протестовало. Рук Каз не убрал, и девушка покосилась на затянутые в перчатки пальцы, стискивающие ее плечи. Чтобы привлечь к себе. Чтобы оттолкнуть.
— Зачем перчатки, Бреккер?
Каз пожал плечами.
— У меня когти. Руки по локоть в крови врагов. Пальцы исполосованы шрамами. Выбирай, что хочешь.
— Выбираю правду.
Алина осторожно взяла его за запястье правой руки и заставила его отпустить ее плечо. Не спеша она потянула за каждый палец перчатки, постепенно стягивая ее. Прежде чем окончательно за нее потянуть и снять, девушка вопросительно посмотрела на Каза. Он никак не дал понять, что дает ей разрешение, но и протеста она не увидела. Алина стянула перчатку.
Ладонь Каза была совершенно обычной. Бледная кожа, длинные пальцы пианиста — нет, взломщика. Никаких когтей или крови. Хотя насчет шрама он не соврал — тонкий рваный след тянулся вдоль большого пальца и обрывался, не доходя до основания.
Алина поднесла ладонь к губам и поцеловала этот блеклый шрам. Пульс Каза участился — она ощущала его биение под своими пальцами, обхватывающих его запястье.
— Ты все еще считаешь меня мошенницей? — Неожиданно для самой себя спросила Алина. Они ни разу не обсуждали это с той ночи в ее комнате. Иногда ей казалось, что он верит, что она заклинательница Солнца, а иногда она ловила его взгляды на своих руках и понимала, что он ищет в рукавах механизмы и порошки, с помощью которых она призывает свет.
— Мошенницей. Лгуньей. Воровкой, — после каждого слова Каз целовал ее в лоб, щеку, кончик носа. Алина знала, что ей следует оскорбиться, но вместо этого думала только о том, какие у него мягкие губы и как сильно она хочет к ним прижаться.
— Почему? — губы Каза замерли в миллиметре от ее собственных, но вместо того, чтобы сократить расстояние, он опустил голову и стал покрывать легкими поцелуями ее шею.
— Почему мошенница? Потому что делаешь вид, что ты жертва, хотя способна в одиночку уничтожить Каньон. Почему лгунья? Потому что лжешь самой себе, что тебя не привлекает мысль править вместе с Кириганом.
— Но почему я воровка? — она старалась не думать о других его разоблачающих словах. Потому что они были ложью. Потому что они были правдой. — Что я украла?
Каз выпрямился. Медленно поднял ее руку и прижал к своей груди, где стремительно билось сердце. Алина запустила пальцы в прорехи между пуговицами, коснулась обжигающе горячей кожи. Без единой мысли в голове и с легкостью на сердце, Алина наклонилась и поцеловала его.
***
— Если нас застукают, у тебя будут проблемы.
Алина старалась, чтобы ее голос звучал ровно, но на местоимении все равно запнулась. Как бы ей ни хотелось верить, что теперь они вместе — партнеры по преступлению, партнеры в постели — она понимала, что Кириган скорее устроит Казу публичную казнь, чтобы наказать ее, чем тронет ее саму.
Каз провел рукой по обнаженному плечу девушки, отбросил ее каштановые шелковистые волосы за спину и поцеловал ключицу.
— Я скажу, что это был приказ заклинательницы Солнца.
— Киригана это не остановит, — кожа Алины вспыхивала в тех местах, где Каз целовал ее. Она никогда не была такой счастливой, как сейчас.
— Тогда предложим ему присоединиться к нам.
Алина засмеялась. Каз поймал смех у ее губ и поцеловал, медленно, дразняще.
— Нет, правда. Почему ты такой спокойный? — Алина отстранилась, не клюнув на попытку парня отвлечь ее. — Каз?
— Ммм… — Бреккер перевернулся на спину и сложил руки под голову. Алина приподнялась на локте, вглядываясь в его лицо. Возможно, она окончательно сошла с ума, но ей показалось, что преступник из Кеттердама засмущался. — Думаю, что он уже в курсе.
Алина опешила. Это определенно не то, что она готовилась услышать.
— Что?
— Я не имею в виду, что он в курсе того, что мы только что переспали. Но скорее всего он уже давно подозревает, что у нас роман.
— Погоди. Роман? — Алина села в кровати, придерживая у груди одеяло. Мозг усиленно работал, переваривая услышанное, но прекрасный вид на грудную клетку Каза значительно затруднял процесс. Ей хотелось наклониться и поцеловать каждую клеточку его тела. — И как давно, по его мнению, длится наш «роман»?
— С самого начала, — заметив ошарашенное выражение лица Алины, Каз вздохнул. — Алина, подумай сама. Ты всеми силами убеждала его, что меня стоит оставить при дворе, и хотя я старался подобрать максимально правдоподобные аргументы, твоя речь все равно не показалась ему искренней. Мы часто виделись и перешептывались, и кто-то из слуг мог видеть, как я поздно ночью выходил из твоей спальни. А затем еще та стычка с кровопускателем.
— А что с ней не так?
— Ты была встревожена. Более того, ты прервала бой, когда стало понятно, что сердцебит собирается применить ко мне свои силы. Тут уж любой решит, что если мы и не спим вместе, то что у тебя есть чувства к керчийской крысе.