— Ребенок. Мой ребенок, — уверенно произношу последнюю фразу, делая акцент на слове «мой».
Ведь он никому больше не принадлежит. Лишь мне. Его папочка не будет иметь на малыша никаких прав. Нет. Ни за что. Денис не станет принимать участия в его воспитании. Не позволю ему этого. Пусть обеспечивает нас материально, приезжает в гости по определенным дням, но на больше тут он может не рассчитывать. Ему не место в моей и все же нашего ребенка — жизнях.
Уже есть у него один. Очаровательный мальчик Матвей, что так на него похож, которого он столько времени скрывал ото всех. Должно быть, даже и родители его ничего не знают о своем внуке. Если бы это было так, обязательно кто-то поделился такой радостной новостью. Такое трудно скрывать от своих родных. Соболев же умудрялся это делать на протяжении нескольких лет. Не рассказывал о той, которой сделал ребенка. Засовывал свой член непонятно куда. Должно быть даже и презервативом не пользовался, раз от него одна залетела. А может быть и не одна? Кто знает, сколько раз он не использовал защиту? Я точно не единственная была, с кем он трахался без резинки. Боже. Нужно провериться на наличие всевозможных ЗППП. И не навредит ли это все дочери. Почему вот уверена, что именно она у меня родится.
Маленькая принцесса с голубыми глазками и пухлыми щечками. Моя девочка, которую я никому не отдам. Она будет носить фамилию «Догелева», отчество вот только дам ей Денисовна, в честь ее отца. Только это он от меня получит. Потому как видеть этого урода рядом с нами, я не хочу. Больше боли с его стороны не выдержу. Не смогу нормально с ним общаться. Не смогу.
Да и судьба вряд ли мне это позволит сделать. Ведь наши отношения явно обречены на крах. Как только все становится хорошо, как только мы раскрываем друг перед другом свои души, случается что-то ужасное. Нам какие-то высшие силы не позволяют быть вместе. Отталкивают, не дают рядом находиться, вот как сегодня. Всего лишь фильм хотели посмотреть, лежа в обнимку на диване. А звонок во входную дверь все это перечеркнул. Денис остался с той девушкой и их сыном. Меня прогнал, чтобы я не мешала ему наслаждаться обществом своей девушки и мальчика. Отправил на кухню, где я и минуты не провела. Тут же открыла заднюю дверь и выбежала во двор, пересекла лужайку и через центральные ворота, что она не поставил на сигнализацию, и исчезла из его дома навсегда. Оставив в коридоре все свои вещи, даже телефон не взяла. Не нужно было, чтобы он со мной связывался. Хотела как можно скорее добраться до дома, а там уже решать, что делать дальше. Вместо этого же попала в больницу, откуда надо срочно убираться. Хватит тут прохлаждаться. Пора ехать домой.
Сбрасываю с себя одеяло, опускаю ноги на пол, надеваю на них балетки, что кто-то поставил рядом с кроватью, и встаю в полный рост. Слегка ведет в сторону от резкого подъема. Приходится схватиться за тумбочку, иначе бы точно свалилась без сил обратно на постель.
Сделав пару глотков так необходимого мне воздуха, все же решаюсь выйти из палаты, чтобы кое-кому позвонить. Лишь одному человеку я могу сейчас доверять. Только одному. Очутившись в коридоре, снова морщусь и даже прикрываю рот рукой, чтобы подавить приступ рвоты. Опять какой-то неприятный запах чувствую. Какое-то гребаное лекарство вызывает позывы ко встрече с унитазом. Чертова больница. Почему тут не пахнет цветами или духами? Хотя бы освежителем. Неужели, тут никого не вырвало съеденным накануне обедом или ужином? Или все просто к этому привыкли и не замечают? Мне тут очень не нравится. Хочется сбежать вот прямо сейчас, но для начала позвонить.
На столике, недалеко от себя, замечаю белый стационарный телефон, которым мне разрешил воспользоваться Алексей. Подхожу к нему, снимаю трубку и подношу ее к уху. Благо помню наизусть номер своей подруги. А-то бы точно осталась здесь на неопределенное время. После всего лишь трех гудков слышу ее нервный голос. Словно ей так не хотелось отвечать на звонок, но все же она это сделала практически сразу.
— Привет, Вида, — вздыхаю, приготовившись к ее реакции. Ведь наверняка Денис уже понял, что я пропала, и поднял ее на уши. Сообщил о моем побеге из его дома.
— О Боже! Рина! — от повышенной громкости в голосе Виды отодвигаю трубку от уха как можно дальше. Оглохнуть точно не хочу. — Где ты? Что произошло? Тебя же сейчас все ищут, — теперь хоть она стала тише говорить.
— Я в больнице, — оглядываюсь по сторонам. Врачи, пациенты, медсестры.
— Как в больнице? — что-то гремит на том конце провода, потом хлопает, звенит. — Почему?
— Я скажу тебе, если пообещаешь, что никто не узнает о моем местонахождении. Окей? Ты не скажешь Артуру. А уж Соболеву тем более. Ему этого знать не нужно, — время еще не пришло, чтобы он прознал о статусе «папочки».
— Почему я говорить ему не должна? — недовольство и любопытство. — Он, между прочим, переживает о тебе, подруга. Колесит чуть ли не по всему городу в поисках тебя, — что-то с трудом верится в это. Должно быть просто переживает, что я побежала всем рассказывать о его сыне, что он столько времени скрывал. Боится, что могу поведать каждому о таком неожиданном сюрпризе. Это бы точно подмочило его репутацию.
— Не говори ему и все тут, — начинаю из себя выходить, так как ее слова меня порядком бесят. — Я тебя прошу, — закусываю нижнюю губу. Не знаю, говорить ей это или нет? Подходящий ли разговор по телефону?
— Вида, я беременна, — гробовая тишина. Зотова явно потеряла дар речи от такой новости. Молчит. От чего я еще сильнее нервничаю. — Ты там уснула?
— Аааа… Ммммм… Нууууу… — замечательный ответ, превосходный. — От Дениса? — прекрасный вопрос.
— Нет, блядь, — одна из медсестер на меня даже странно смотрит. Ну да, я выругалась немного. Мне можно. Я вся на нервах, — от святого духа. Непорочное зачатие произошло. Конечно от Соболева. Больше же ни с кем я не трахалась последнее время, — меня сейчас точно отсюда выгонят. Так как эта престарелая тетка уже показывает пальцем в мою сторону, разговаривая с каким-то дядечкой. — Не задавай мне больше никаких вопросов. Просто забери из центральной больницы, — вешаю трубку, опустив ее на рычаг с каким-то бешенством, дикой яростью. Вроде бы был обычный разговор с Видой, но меня просто переполняет злость, которая может обрушиться на каждого, кто ко мне подойдет.
— Девушка, вы закончили? — этот самый дядечка стоит возле меня, засунув руки в карманы своего халата. Смотрит так пренебрежительно, словно перед ним какой-то сумасшедший пациент, на которого немедленно нужно надеть смирительную рубашку. — Из какой вы палаты, девушка? Может, туда пройдете, и не будете пугать пациентов.
— Каких таких пациентов? — полностью разворачиваюсь к нему и складываю руки на груди. Сейчас точно концерт устрою. — Тут нет никого, кроме нас с вами и той медсестрички, — показываю на нее пальцем. Тетка аж головой качает от возмущения, — что вам на меня нажаловалась. Подумаешь, я выругалась матом один раз, да и слово, обозначающее секс, сказала, — развожу руками в стороны, усмехнувшись. — Разве говорить «трахаться» законом запрещено? Или это просто от зависти, что та женщина уже не способна кувыркаться в постели? Поэтому так недовольна? — Боже. Что я несу? Зачем я вообще это делаю? Не могу язык за зубами держать. Провоцирую медперсонал на конфликт.
— Если вы сейчас же не прекратите себя так вести, мне придется вызвать охрану, — прямо напугал своими словами. — И вас выпроводят отсюда.
— Да вызывайте прямо сейчас. Мне наплевать на то, что вы… — мужская рука обвивает мою талию и прижимает крепко к своему телу. Твою же мать! Этот запах сандалового дерева я узнаю из тысячи — Денис Соболев. Отец моего ребенка сейчас находится за моей спиной. Каким-то непонятным образом он оказался в этой больнице. Хочется спросить его об этом, но я словно оцепенела. Не могу пошевелиться, сделать хоть один шаг. Даже дыхание на пару секунд задержала.
— Петр Семенович, не нужно никакой охраны, — этот мерзавец знает неугомонного дядечку? — Моя девушка сейчас покинет вашу больницу вместе со мной.