— А записка?
— Записка предназначалась Маккиннону, — ответил Баумфри. — Мы надеялись, он не разберет, что она написана не рукой его жены. Задумано было отлично, но пустоголовый исполнитель все перепутал.
Мурашки побежали по телу Ромэйн. Неужели все снова? А она-то высмеивала мужа, когда он предупреждал о смертельной опасности, которая ей грозит. Но нет… Филомена была ее другом. Ромэйн взглянула на высокую брюнетку и не увидела в ее глазах ничего, кроме ненависти.
Ромэйн взяла Эллен за руку и почувствовала, что та дрожит.
— Мистер Баумфри, я здесь, и вы можете отпустить Эллен.
— Это было бы неразумно. Она свидетельница вашего похищения и расскажет обо всем — а это существенно осложнит мою жизнь.
— Вам следовало предусмотреть все, прежде чем пускаться в опасные проделки. — Ромэйн, держа Эллен за руку, направилась к двери. — Доброго вам вечера и до свидания.
Она не успела дойти до косяка, как дверь распахнулась и на пороге появился Монткриф. Скаля зубы, он помахивал листком бумаги.
— Здесь то, чего вы желали! Я… — все прочие слова утонули в вопле ужаса. Монткриф оцепенел.
Увидев за спиной Брэдли очертания знакомой фигуры. Ромэйн крикнула:
— Джеймс! Эллен, это Джеймс, бежим!
Неожиданно кто-то схватил ее за руку и чуть не сбил с ног, что-то вспыхнуло возле лица. Ромэйн скосила глаза и увидела, что Баумфри держит пистолет в дюйме от ее виска. У женщины подкосились ноги, но Норман, крепко держа ее за руку, не дал ей упасть. Ромэйн увидела, что Джеймс опускает свой пистолет, не угрожая больше Монткрифу.
— Так-то лучше, — процедил Баумфри.
— Брэдли, ты идиот! Ты что, не видел, кто идет следом за тобой?! — прошипела Филомена и сделала Монткрифу знак рукой, чтобы он вошел в комнату. Ее шурин усмехнулся.
— А чего ты от него ждала? Сначала он увез леди Ромэйн в Шотландию и едва не спутал нам все карты. Потом…
— Успокойся. — Голос Филомены снова сделался медовым. Она обратилась к Эллен: — Милочка, вы кажетесь совсем слабенькой. Вы можете сесть. Надеюсь, вы будете молчать.
— Если вы думаете, что я буду молча наблюдать, как Ромэйн… — храбро начала она, но замолчала, когда Баумфри взвел курок, целясь прямо в затылок Ромэйн.
— Эллен, делай, что она скажет, и спасай себя, — прошептала Ромэйн.
— «Делай, что она скажет», — передразнила Филомена и угрожающе добавила: — Сядь и замолчи, или ты и твоя Ромэйн умрете вместе с Маккинноном. Поняла?
Губы у Эллен дрожали, но она лихо задрала подбородок кверху.
— Да, я поняла, леди Филомена, что вы пустоголовое существо, если осмеливаетесь бросать вызов Данбарам.
— Тихо, девочка, или по твоей вине Ромэйн придется проститься с жизнью. — Филомена рассмеялась, видя, что Баумфри толкнул Ромэйн пистолетом. — Надеюсь, ты будешь хорошей девочкой, — продолжала Филомена.
— Джеймс, — прошептала Эллен.
Он не двинулся с места.
— Делай, что тебе говорят.
— Но они убьют тебя.
— Ну, это мы еще посмотрим.
Эллен завернулась в кружевную шаль и опустилась на стул.
— Хорошо, — с удовлетворением произнесла Филомена. — А теперь, майор, я предлагаю вам бросить оружие на пол и войти в комнату. Мне бы не хотелось омрачать последние часы моего папочки.
— Майор? — с удивлением спросила Эллен.
— Я же приказала тебе молчать, — повысила голос Филомена. — Одного шотландского мученика на сегодняшний день достаточно, — и, повернувшись к своему шурину, сказала: — Норман, все идет, как я и предсказывала. Годами ты мечтал прибрать к рукам леди Ромэйн Смитфилд. И вот ты ее получил.
Джеймс выругался и рванулся вперед, но замер, услышав щелчок взводимого курка. Ромэйн стояла с широко раскрытыми глазами. Если суждено умереть, то пусть ее последний взгляд останется на человеке, которого она любила.
Джеймс, сможешь ли ты простить, что я пренебрегла твоими предупреждениями?
— Почему бы тебе не убить ее? Ты же знаешь, что Ромэйн должна умереть, — сказал Монткриф и налил себе стаканчик виски. — Филомена, моя дорогая, она должна проститься с жизнью раньше, чем твой отец.
— Почему? — спросила Филомена.
Монткриф с усмешкой победителя взглянул на леди Смитфилд:
— Дорогая Ромэйн, моя дорогая, милая, невероятно глупая Ромэйн. — Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. — Тебе дьявольски, невероятно повезло, но счастье твое кончилось. На сей раз я своими глазами увижу твою смерть.