Джеймс ухватил ее за запястье и убедился в том, что рука обнажена.
— Где ваша перчатка, мисс?
— Они забрали ее тогда же, когда отобрали кольцо, — и Ромэйн одарила своего спасителя такой улыбкой, какая могла бы привести в смущение и человека, в котором мужчина был выражен меньше, чем в Джеймсе Маккинноне.
Вместо того чтобы отчитать спутницу за головотяпство, он вытянул вперед руку.
— Возьмите мою. — И с досадой в голосе добавил: — Стаскивайте, я не могу сам: правая рука не действует.
Даже в сумерках угрюмой непогоды Джеймс увидел, как расширились глаза женщины.
— У вас сломана рука? — пролепетала она так тихо, что ему пришлось напрячься, чтобы в завывании ветра расслышать ее слабый голос.
— Молю Бога, чтобы не было перелома, но боль очень сильная.
Наконец вдали у разрушенной каменной стены показалось плотное темное пятно, и Маккиннон понял, что находится недалеко от хижины, где, согласно уговору, должна была произойти его встреча с Камероном. Его соратник, несомненно, с удовольствием посмеялся бы над ночными злоключениями Джеймса, но, если они не схватят этого проклятого предателя, ни одному из них не будет смешно.
Женщина взяла его под левую руку, и Маккиннон понял, что она хочет ему помочь. Должно быть, в ней значительно больше силы, чем заставляют предполагать ее изящные формы. Встреча с упрямой женщиной — это худшее, что могло произойти с ним после отъезда из Струткоилла. Это даже хуже, чем сломанная рука.
Маккиннон взмахнул здоровой рукой.
— Нам надо двигаться в этом направлении, — сказал он сначала по-шотландски и лишь затем, видя, что спутница не понимает, по-английски.
Ромэйн кивнула и покорно пошла за рыжеволосым по направлению к каменной стене.
— Где мы находимся?
— На главной дороге, ведущей с юга к Колдстриму.
— С юга к Колдстриму??
— Не хотите ли вы сказать, что не имеете представления, где находитесь? Как долго вы пробыли у бандитов?
Последнее словно он сначала произнес на шотландском, и она, конечно, не поняла. Джеймс не мог сдержать улыбку: строй речи женщины указывал на ее происхождение так же точно, как его собственный акцент на его национальность. В этой женщине он не только распознал англичанку, но понял, что она выросла и воспитывалась в графстве Йоркшир.
— С ними я пробыла недолго, но думала, что мы находимся в Англии.
— Добро пожаловать в Шотландию, — устало улыбнулся нечаянный спутник Ромэйн. — Должен уверить вас, что вы увидели страну не в самую прекрасную пору. Никаких признаков того, что дождь скоро кончится, нет, поэтому, полагаю, самое мудрое, что мы можем сделать, — это остановиться здесь.
— Остановиться? Но где?
Джеймс указал на черную тень, которая при приближении к ней оказалась разрушенной хижиной.
Под слоем снега, образуя причудливый рисунок на каменной кладке, разросся мох. Три бревна с разных сторон подпирали крышу. Внутри было темно, но убежищем от коварного ветра хибара служить могла.
— Здесь мы сможем найти приют, — продолжал рыжий шотландец. — Входите. Нам осталось сделать всего несколько шагов.
Девушка не шелохнулась, и ее спутник повторил:
— Это хлев… хижина… входите. Мне кажется, буря крепчает.
Ромэйн потуже закуталась в разорванную накидку и пригнула голову, чтобы защитить лицо от ветра. Поверх собственного одеяния ее коконом укрывал плащ спутника.
Путники направились к хижине. Каждый шаг давался с трудом и был изощренной пыткой. Маккиннон стиснул зубы, чтобы не издать постыдного стона: даже его выносливый организм сдавал.
Постройка оказалась значительно просторнее, чем он предполагал. Заметив, что дверь заклинило, Джеймс тихо выругался. Опередив женщину, он приналег и был с силой отброшен в снег обратным движением двери. Но путь был свободен.
— Уверены ли вы, что там мы будем в безопасности? — стараясь перекричать свист ветра, спросила девушка.
— Во всяком случае, это безопаснее, чем умереть от холода или найти свой конец в неизвестной могиле с помощью мальчиков Артея Даффи.
В голове Ромэйн завертелся рой самых неприятных мыслей, и ужас отразился на ее лице.
— Откуда вы знаете его имя? — Ромэйн отпрянула назад и прижалась спиной к стене. — Вы что… один из них?
Господи, спаси и помилуй! Не хватало ему еще ее страхов.
Рыжеволосый вцепился девушке в плечо и втолкнул ее внутрь. Захлопнув дверь, он принялся ей выговаривать:
— Неужели они стали бы стрелять в своего?