— Если тебе больше нечего делать, как тратить время и силы на увещевания этого старика, твоего дедушки, я не буду препятствовать тебе. Единственное, о чем я настоятельно прошу тебя, так это ни словом не обмолвиться о нашем разговоре. В противном случае я опасаюсь, что герцог заподозрит, что ты всецело находишься под моим влиянием.
— Ну конечно, я нахожусь под твоим влиянием, — улыбнулась Ромэйн. Она надеялась поймать ответную улыбку, но лицо возлюбленного оставалось каменным. — Разве любовь не есть влияние? Я поговорю с дедушкой сегодня же вечером. Сразу по возвращении в Вестхэмптон-холл я разыщу его и заставлю выслушать меня. И все будет хорошо.
— А если он откажется выслушать тебя?
Ромэйн ничего не ответила. Она загляделась на поля, расстилавшиеся по обе стороны дороги. Скалистые холмы еще не пробудились от скучной зимней спячки, но девушка знала, что пройдет всего несколько недель и жизнь заиграет на этих пока безжизненных пространствах.
Ромэйн родилась и провела детство под защитой крепких стен Вестхэмптон-холла, и ей всегда нравилось наблюдать за причудливыми изменениями природы, связанными со сменой времен года в этих местах.
Родители Ромэйн погибли в дорожной катастрофе, когда малышке не было еще и полгода, и ее из городского дома перевезли обратно в Вестхэмптон-холл — на воспитание вздорному деду. И вот теперь она столкнулась с необходимостью расстаться и с дедом, и с домом, где выросла, чтобы стать женой Брэдли.
Улыбка осветила ее лицо вновь, лишь когда, обращаясь к возлюбленному, девушка сказала:
— Брэдли, больше всего на свете я хочу выйти за тебя замуж. Если дедушка выслушает меня — а я молю Бога, чтобы это случилось, — я пошлю тебе записочку, чтобы ты явился завтра и обсудил с ним все, что касается нашей свадьбы.
— А если нет?
Вопрос возлюбленного не застал Ромэйн врасплох, хотя ответ означал изменение всей его жизни.
— Тогда я буду ждать тебя у ворот. Мы отправимся в Шотландию и обвенчаемся там, и дедушке не останется ничего другого, как смириться и признать наш брак.
Брэдли ухмыльнулся и сжал руку Ромэйн, затянутую в белую лайковую перчатку.
— Но даже если он не пойдет на это, знай, что ты приняла самое правильное решение в жизни, потому что мы будем неразлучны до самой смерти, в чем и поклянемся священнику, который нас обвенчает.
— Да… пока смерть не разлучит нас…
На лице Брэдли мерцала зловещая улыбка. Ромэйн перевела взгляд с возлюбленного на далекие очертания башен Вестхэмптон-холла. Что-то насторожило её в лице любимого, но она не могла понять что.
Как всегда, когда Ромэйн возвращалась домой, в огромном вестибюле, размерами не уступающем залу, ее встретил Клэйсон. Поинтересовавшись у долговязого дворецкого, где может быть дедушка, Ромэйн постаралась не заметить некоторой неловкости, блеснувшей в его темных глазах. Девушка поняла, что Клэйсон присутствовал при том, как Брэдли просил принять его и получил отказ. Она едва удержалась от искушения разузнать у слуг и детали случившегося.
Клэйсон поступил на службу к герцогу задолго до рождения Ромэйн. Его преданность хозяину была безграничной.
— Леди Ромэйн, вы можете найти его светлость в кабинете, — с безупречным хладнокровием вымолвил дворецкий.
Вообразить себе Клэйсона утратившим присущее ему самообладание было невозможно. На каждое обращение к нему — а в доме вздорного герцога его дергали постоянно — старый слуга отвечал неизменной важностью и спокойствием.
— Он один? — спросила Ромэйн и, подбросив пышные складки юбки, подняла голову, чтобы взглянуть на закрытую дверь дедушкиной библиотеки, к которой вела крутая лестница, начинающаяся в центре выложенного черно-белым мрамором вестибюля. Ромэйн не хотелось беседовать с дедом в присутствии полковника Ньюмэна.
— У него нет посетителей … сейчас.
Девушка насторожилась, уловив в словах дворецкого намек на неуверенность. Клэйсон не произнес больше ни звука, но Ромэйн была уверена, что пауза замешательства в его ответе была.
Неприязнь, которую Брэдли вызывал у герцога, была даже сильнее, чем предполагал сам Брэдли.