И Ромэйн ушла, не дожидаясь ответа.
На следующее утро, когда Ромэйн и Эллен еще сидели за завтраком, Джеймс вошел в комнату в дорожном костюме. Темно-коричневый сюртук и палевые брюки подчеркивали стройную силу его мускулистого тела. Даже медицинские повязки не портили облика довольного жизнью помещика, решившего прогуляться по лужам и полянкам.
Джеймс сел рядом с Эллен и налил себе кофе.
— Эллен, так рано, а ты уже на ногах! Я думал, после вчерашнего вечера ты не скоро проснешься!
Девушка улыбнулась:
— Я пришла к выводу, что лорд Калвер превосходная компания. Он рассказывал мне презабавные истории о присутствующих, и я даже не могла сдержаться, чтобы не рассмеяться. Тем не менее я подозреваю, что он рассматривает наши отношения значительно серьезнее, чем я. Ромэйн, ты была совершенно права: в свой первый сезон было бы неразумно думать только об одном человеке.
— Я рада, что ты поняла меня, — ответила Ромэйн, изо всех сил пытаясь скрыть изумление: обычно Эллен вела себя не менее упрямо, чем ее двоюродный братец.
Джеймс улыбнулся:
— Даже Данбары могут вести себя неразумно, так, Эллен?
Прежде чем ответить, Эллен отпила горячего шоколада.
— Я согласна, хотя Данбарам нелегко признаваться в собственных ошибках.
Выслушав это признание, Ромэйн забеспокоилась, не пропустила ли она чего-либо важного.
— Эллен, это что же… перемены в сердце? — спросила Ромэйн. — Что привело тебя к такому решению?
— Мистер Баумфри, — с восторженной улыбкой ответила Эллен.
Видя, что Джеймс застыл, не донеся чашки до рта, Ромэйн поняла, что он изумлен не менее ее.
— Норман Баумфри? — переспросила она.
— Вчера я беседовала с ним, и он был очень внимателен ко мне. — Эллен водрузила локти на стол, а подбородок томно пристроила сверху. — Как вы думаете, не заглянет ли он ко мне, когда будет навещать леди Филомену?
Ромэйн даже не нашлась, что сказать. Все услышанное было верхом банальности. Эллен не следует принимать посетителей, пока не состоится ее официальное представление свету. Но эта отговорка лишь скрывала правду, которая заключалась в том, что, несмотря на всю привлекательность мистера Баумфри, денег у него было не больше, чем у Эллен. От крайней бедности его спасало только великодушие его снохи. Надо будет сообщить об этом Джеймсу, но не сейчас, когда Эллен, очарованная мистером Баумфри, сидит рядом.
В комнату вошел Клэйсон:
— Мистер Маккиннон, его светлость просит вас присоединиться к нему для осмотра конюшни.
Джеймс слегка сжал руку Ромэйн и ответил:
— Пожалуйста, передайте герцогу, что я приду немедленно.
Дворецкий поклонился и исчез. Ромэйн нахмурилась:
— Конюшня? Почему дедушка захотел поговорить с тобой именно там?
— Почему бы тебе не пойти со мной, чтобы увидеть все собственными глазами? — Джеймс поднялся и взялся за спинку ее стула. — Ромэйн, прежде чем отправиться на верховую прогулку, я бы хотел поговорить с тобой.
— Куда ты едешь? — спросила Эллен.
— Как вы считаете, я нуждаюсь в том, чтобы вы, как две кошки, присматривали за мной как за слепым котенком? Оставь придирки ко мне на долю Ромэйн, сестричка.
Эллен показала ему язык, и Джеймс рассмеялся.
А Ромэйн пришла в дурное расположение духа, заподозрив, что Джеймс собирается на свидание со смертью.
— Ромэйн?
Она вздохнула, почувствовав нетерпение Джеймса. Она должна помочь ему сейчас, когда он так близок к успеху. Ромэйн положила ладошку на руку Джеймса и позволила ему помочь себе встать. Выходя из комнаты, она оглянулась на Эллен, которая весело помахала им вслед рукой.
Ромэйн и Джеймс вышли в сад. Девушка накинула на плечи кашемировую шаль с кистями; весеннее тепло приятно ласкало лицо. Между каменными плитами, которыми были выложены дорожки сада, показалась нежная весенняя травка. Птичий щебет оповещал всех вокруг, что всевластию зимы настал конец. Пришла весна.