Хитрость многослойной пилюли заключалась в том, что у каждого ключа был свой срок. Но никак не меньше пятнадцати дней, требующихся девушкам для того, чтобы преодолеть четыре сотни лиг, перевал и переправу, лежащие между Сирангом и Тангром, столицей Крисданского герцогства. И в тот миг, когда старая герцогиня, ободряюще улыбаясь, вручала заложницам свои страшные дары, пятнадцать дней казались большинству растерянных графинь и баронесс почти вечностью, оттого-то многие девицы и нашли место проклятым ключам в собственных желудках. А через полторы декады, подъезжая к Тангру, бедняжки свято надеялись, что давно избавились от всякой опасности естественным путем. Однако Таэль, знавшая гораздо больше всех, вместе взятых, подруг по несчастью о ядах и невероятно редких и дорогих магических ловушках, ничуть не сомневалась в обратном.
Поэтому, шагая мимо оставшихся на скамьях бывших спутниц, девушка старалась не смотреть в их сторону, не желая застать начало жуткого зрелища. Ведь срок первого слоя защиты истекал точно в тот момент, когда из этого зала вышел сопровождавший знатных девиц офицер, передав по списку опоенных зельем подопечных начальнику охраны герцога Хатгерна Крисдано.
И значит, кто-то из бездумно проглотивших жестокий дар заложниц в любой момент мог начать корчиться в муках. В обещанное Лигурией сладкое забвение Таэльмина не поверила ни на гран. Слишком это было бы просто и незаметно, а старая герцогиня всегда имела склонность к публичным, показательным поркам и казням.
Неторопливо поднимаясь по ведущей на внутреннюю галерею лестнице, герцог Хатгерн Крисдано искоса посматривал на покорно бредущую вслед за экономкой избранницу и едко кривил в чуть заметной усмешке твердо очерченные губы. Он прекрасно знал, насколько обманчива ее покорность и кротость опущенных глаз. Не зря последние несколько суток, отложив все остальные дела и развлечения и почти забыв про сон, занимался изучением всех сведений, какие сумели собрать его шпионы на дочерей знатных домов, предложенных герцогу в залог мира.
Вне всяких сомнений, его люди по заслугам получили и тяжелые кошельки, загодя обещанные им за эту работу, и не менее весомую премию за скорость, с которой ее проделали. Ну а Хатгерн обрел еще одно подтверждение исключительности их выучки и опыта, позволившее шпионам отыскать совершенно невероятную информацию. Именно эти сведения заставили его полностью пересмотреть свои прежние планы и сделать свой выбор загодя, еще до того, как восемнадцать измученных долгой дорогой девиц робко вошли в его замок, чтобы стать лаэйрами, младшими женами самого герцога и его приближенных. А по сути, всего лишь узаконенными наложницами, ведь им не суждено когда-либо обрести статус старших жен, имеющих право на наследников и наследство.
Хатгерн проводил взглядом маленькую процессию, ушедшую в боковую дверь, и вздохнул с легкой досадой, сожалея о невозможности немедленно отправиться вслед за нею. Вначале семнадцать самых надежных его друзей и приближенных, заслуживших эту награду своей преданностью и самоотверженностью, выберут для себя лаэйр, затем будет малый брачный ритуал, потом пир, и лишь поздно вечером герцог сможет приступить к осуществлению самой интересной части своего плана.
Однако непредсказуемая судьба, очень не любившая никаких планов, особенно долгосрочных, решила подправить этот чинный распорядок по своему усмотрению. И первый сигнал от нее герцогу, устроившемуся передохнуть на диване в своем кабинете, принес запыхавшийся от бега адъютант.
– Ваша милость, умирает!
– Наша милость не умирает, – привычно отшутился Хатгерн и, мрачнея, осведомился: – Кто?
– Девица… из заложниц!
– Демон, – скрипнул зубами Хатгерн и бросился прочь, еще не догадываясь, что в эту ночь ему не удастся не только выполнить хоть одно из ранее запланированных дел, но и познакомиться поближе с собственной невестой.
Да Харн и вспомнил-то о ней лишь к утру, когда придворный алхимик, с трудом вы́ходивший корчившуюся в жутких муках рыженькую дочку одного из министров герцога Рингольда дэй Бентрея, севшим от усталости голосом посвятил господина в тонкости странного отравления.
– Понапрасну на досматривающих не грешите, ваша милость, не могли они этого яда найти, – хмуро говорил сидевший напротив алхимик, устало свесив с подлокотников руки. – Она его еще дома проглотила, мелкую такую пилюлю. Очень подлый яд, алхимики вместе с колдунами готовят и три или четыре заклятия сверху накручивают. Первое пилюлю в желудке накрепко приклеивает, можно годы с нею ходить. Второе в загодя заложенный срок оболочку убирает, а последнее снимает боль, пока яд по телу не разойдется. Теперь нужно остальных проверять. Сейчас амулет и зелья возьму и пойду, – заявил Бринлос, – хотя противоядием я на всякий случай напоил их всех.