Я обняла его в ответ.
— Ты был восхитительным, Грант. Я не поняла сначала, куда ты клонишь. Она рассказала свою историю… но твоя гораздо лучше.
— Я надеюсь, что она была лучше, — прошептал он мне на ухо. — Я пытался заставить их увидеть… пытался заставить их понять…
И это был мужчина, который когда-то был наполнен решимостью совершенно не обращать внимания на свою компанию. Это был именно тот мужчина, который разбил катер, а сейчас говорил о своих чувствах. Он действительно изменился.
— Я так горжусь тобой, — сказал я и мой голос дрогнул.
— Я больше горжусь тобой, — ответил он и его голос потонул в моих волосах.
Я гладила его по спине, желая обезопасить его от будущего, каким бы оно не было, и обезопасить себя, от того будущего, которое он может принести мне.
— Что теперь будем делать?
Он вздохнул, и в этом вздохе я уловила всю свою тревогу, усталость, облегчение и трепет.
— Сейчас они будут голосовать, а мы будем ждать.
10
Я ненавижу ждать.
К счастью, Грант тоже.
Правда, мы ожидали в более комфортной обстановке. Наш номер был размером с футбольное поле и богатый.
Ковер был настолько черт побери с большим ворсом, что создавалось ощущение, будто в любую секунду вы можете погрузиться в него по колено. Мебель ручной работы с вышитыми шелковыми подушками стояла по всей комнате, так что можно было плюхнуться где угодно и приземлиться на подушку, прежде чем вы оторвете ноги от пола; фонтан в центре спокойно журчал. Картины, которые выглядели пугающими, потому что они могли принадлежать фантастической кисти Ван Гога или Пикассо, висели на стенах.
Персонал отеля аккуратно предложил различные деликатесы: лосось, пироги, курицу с карри, сэндвичи, летний пудинг, маринованные дольки арбуза, лимон, плитки белого шоколада, миндаль, смоченный в соке ягоды асаи и другие вещи, которые я даже не знала, что это, но пахли просто божественно.
Я говорю «пахли», потому не пробовала, мой желудок по-прежнему наотрез отказывался принимать любую еду, и тут же начинал устраивать полномасштабную революцию, как только я подумывала что-нибудь положить в рот. По сути, Гранту тоже было не до еды.
Чем мы занимались (в нашем тихом, высококлассном и элегантном номере) были чертовски нервными. Я медленно разрушала свой маникюр, а Грант ходил взад-вперед по люксу, словно кошка. Мне казалось, что он собирался проделать дыру в ковре или хотя бы тропинки.
— Сколько времени это займет? — в шестидесятый раз пробормотал Грант, взмахивая руками.
— Столько, сколько потребуется, — успокаивала я, несмотря на свою собственную тревогу. — Дай акционерам какое-то время. Это всего лишь обозначает, что они думают. — Хорошо бы, чтобы они все же думали быстрее.
Он продолжал пялиться на стены, словно хотел пробить их, и это еще больше вызывало мое беспокойство. Что если он ударит по картине? Но, вероятно, он смог бы покрыть стоимость, а если это оригиналы, а я подозревала, что так оно и есть, тогда вина, что я не остановила его вовремя и мир искусства потерял шедевр, никогда не позволит мне спокойно спать по ночам.
Грант начал потирать и сжимать руки, честное слово, именно потирать и сжимать, потом сжал кулак, и в этот момент я уже больше не могла терпеть. Я спрыгнула с подушки и оказалась перед ближайшим скорее всего Ван Гогом. По крайней мере, я смогу защитить его.
— Хватит, Грант! — скорее всего мой голос звучал несколько нервно и взвинчено, чем гневно. Он остановился на середине своего вышагивая. — Пожалуйста. Мы оба боимся сейчас и нужно либо перестать расхаживать по комнате, или... или найти другой способ выпустить нервную энергию.
— Ох, я согласен выпустить.
Язвительная улыбка отобразилась на его губах, когда он окинул меня сверху до низу голодным взглядом, который я безошибочно увидела в его глазах. Я почувствовала, как краснею.
— Я не это имела в виду.., — начала я, но он уже шагал ко мне.
Ладно, признаю: мои руки уже поднимались к нему, когда он взял меня на руки и понес в спальню, опустив на кровать, как будто я была хрупкой китайской вазой, которую он боялся разбить. Его потемневшие от похоти глаза пожирали меня, и я чувствовала, как мое сердце ускорилось, а дыхание стало прерывистым.
— А что ты имела ввиду? — спросил он.
— Ничего, — и потянулась к нему.
Он взял меня за руку, его сильные пальцы переплелись с моими и крепко сжал, как будто хотел удостовериться, что я все еще здесь.