— Черт возьми, Грант, мы все еще должны работать вместе. Ты не мог бы вести себя, хотя бы поприличней!?
Это было не совсем то, что следовало говорить.
Грант замер на пол пути, резко обернулся, и медленно крадущейся походкой направился ко мне, ярость полыхала в его глазах, как голубое пламя.
— О, я сомневаюсь, что вы будете здесь долго работать, Лейси. Такая талантливая девушка, как ты, уверен, найдет себе что-нибудь другое, что будет гораздо больше подходить твоим амбициям.
Его слова были как пощечина.
— Ах, ты увольняешь меня? — гаркнула я, отказавшись отступить. — Это твой способ воздействия, как только кто-то не согласен с тобой или не дает тебе именно то, что ты хочешь…
— Не говори о том, чего не понимаешь, — прорычал Грант. Лед в его глазах полностью исчез, сменившись огнем. — Ты никогда не понимала меня, и ты никогда не понимала компанию. Она просто необходима тебе в качестве ступеньки в карьерной лестнице, поэтому я думаю, пока мы сможем «по работать вместе», — он был прямо напротив меня, вцепившись в деревянный край стола, — не попадайся мне на пути, и не пытайся притворяться, что ты когда-либо заботилась о... об этой компании.
Он стоял по другую сторону стола, возвышаясь надо мной и выплескивая все это на меня, гнев, который бушевал у меня в венах, позволил встретиться с его взглядом и ответить такой же яростью.
Я подскочила на ноги, меня всю трясло от злости, я схватила его за лацкан пиджака и дернула к себе.
— Как ты смеешь говорить, что я не забочусь о компании, когда…
Моя рука была на лацкане его пиджака.
— Когда... — повторила я.
Я забыла все слова, и мой рот отказывался что-либо говорить.
Моя рука была на лацкане его пиджака, и его рот был так близок ко мне, мы оба так тяжело дышали, его зрачки расширены, и он так потрясающе пах, что я хотела схватить его и поцеловать, и сказать, что я никогда не хотела оставлять его и, что такое больше не повторится, никогда…
Глаза Гранта снова стали ледяными.
— Не надо впадать в истерику, Мисс Ньюман, — он с опаской отодвинул мою руку, как будто это была муха, которую он обнаружил в своем супе. — Это был только бизнес. Не стоит быть такой эмоциональной. Ты хотела это закончить. — Он улыбнулся, и я поежилась от его без эмоционального и мертвого выражения лица. — Итак, все кончено.
Он прошагал к двери и открыл ее, обнаружив уйму сотрудников, которые подслушивали с той стороны. Они застыли «грея уши», потом стали быстро рассеиваться на свои места и к копировальным аппаратам. Отлично. Именно этого мне и не хватало: больше топлива для сплетен из ада, чтобы затушить большие пожары.
В дверях Грант обернулся, и мое жалкое предательское сердце забилось быстрее, но единственное, что он сказал, было:
— Лучше начать двигаться дальше, мисс Ньюман.
Он аккуратно прикрыл за собой дверь, как будто не было этой ссоры между нами, но какая-то моя часть хотела, чтобы он хлопнул дверью, а не так тихо закрыл ее. По крайней мере, у меня была бы надежда, что у него остались хоть какие-то чувства ко мне. Но похоже, их у него и не было. И он действительно сказал правду: все было кончено.
4
Кейт достаточно было бросить один взгляд на мое лицо, чтобы тут же вытащить меня из нашего офисного кафетерия. Сейчас мы находились в прокуренном маленьком дешевом баре, где сигаретный дым был настолько сильным, словно табачная плантация пылала огнем где-то за углом, заставленный поцарапанными красными пластиковыми сиденьями и потемневшей от никотина пластиковой пальмой, которая своими ветвями стратегически скрывала наши лица.
Мигающий белый электрический свет над нами вызывал у меня такое чувство, будто бы я нахожусь на полицейском допросе, Кейт толкнула бутылку имбирного эля мне через стол (в середине рабочего дня) и решительно потребовала, чтобы я сначала утопила свою печаль («утопить свою печаль» можно именно настолько, насколько стоит имбирный эль) и поведала ей все.
— …и тогда он говорит: «Итак, все кончено», — подытожила я. — Похоже я веду себя совершенно неразумно, желая просто теплых отношений на работе!
Я не была по существу неразумной, правда ведь? У нас были лучшие времена, но я хотела большего, а он ничего не сделал, поэтому лучшее для нас обоих было разойтись, не так ли? Почему я продолжаю сомневаюсь в правильности своих решений?
Я сделала глоток из бутылки, пытаясь притвориться, что ямайский имбирный эль был спиртным.
— Я не могу поверить, что он так себя ведет, — продолжала я, разжигая свою ярость, чтобы заглушить свою боль. — Допустим, я не стала играть в его игру, но, очевидно же, что у него все в порядке, компания тоже оправиться, так какого хрена он так себя ведет? Почему он отгораживается от меня? И что за черт побери Ледяной человек предстал передо мной сегодня?