— А ты, не дожидаясь, — хмыкает Арский, — опереди стервятников.
Хмурю брови, не понимая значения последней фразы, но переспросить не успеваю. Во-первый, приносят заказ. Мне — блинчики с творогом и черникой, а мужчинам — блины с мясом и солянку со сметаной. Во-вторых, в дверях кафе неожиданно возникает Синюхина.
Кипя праведным гневом и посылая взгляды-молнии, секретарша Игнатова-младшего осматривает зал и, определив цель, несется в мою сторону.
— Орлова, ты совсем дура? — выпаливает она, нависнув над столом и уперев в него ладони. — Тебе велели документы вернуть, а не… — бедная, даже слюной давится от эмоций, так ее перекашивает, — а не то, что ты отдала.
Решив провернуть свою маленькую пакость, я совсем не рассчитывала, что возмездие настигнет меня посреди кафе. Я ж в него идти не собиралась. А когда собралась, не могла подумать, что Валентина не постесняется прискакать следом и закатить скандал.
— Ох, да ты что, Валюша? — пошире распахиваю глаза и прикрываю ладошкой рот, откидываясь на кожаную спинку дивана. — Неужели коробки перепутала и вернула ту, что с семейными труселями была? Ай-ай-ай, какая я растяпа. А еще думала, чего ж она такая легкая, — качаю головой, изображаю дурочку.
Ну, а что еще прикажете делать?
Не уподобляться же Синюхиной и не орать на весь зал, брызгая слюной и привлекая внимание. Уж лучше побыть клоуном, может удастся ее побыстрее спровадить.
— Передай мои самые глубочайшие сожаления своему любимому Ванюше, то есть Ивану Сергеевичу, когда созвонишься, и скажи, я дико извиняюсь и обязуюсь остальное барахло вернуть в скором времени, — болтаю, не давая блондинистой стерве вставить и слова. — Непременно верну. Как только накоплю на такси. В руках-то да на метро мне тяжести таскать несподручно.
— Ты совсем охренела, Орлова? Хватит тупую овцу разыгрывать, — набирает полную грудь воздуха Синюхина.
Глаза сужает, челюсть выдвигает вперед, кулаки сжимает. Боже, кажется, мысленно она меня уже распяла, задушила и закидала дротиками. Может, не в такой последовательности, но трупом однозначно сделала.
— А-ну, рот закрыла и пошла отсюда, — тихий, леденящий кровь голос Арского, как и его жесткая фраза, мгновенно затыкает мою бывшую подругу.
Я и сама сдуваюсь, ощущая, как по спине бегут мурашки.
Вот это мужик.
Голоса не повысил, а половина зала уже обоср… тьфу, не к столу будет сказано.
— Прошу прощения, Виктор Алексеевич, я Вас не признала, — пищит Синюхина. Бедненькая, она то белеет, то покрывается ярко-красными пятнами.
Ну да, слона-то мы и не заметили, настолько жажда расправы с самопровозглашенной соперницей затмила взор.
Фыркаю мысленно.
— Вера Владимировна, будьте любезны, после обеда зайдите в приемную Ивана Сергеевича, — обращается блондинистая стерва уже ко мне, стараясь не шипеть и говорить ровно.
— Конечно, Валентина Игоревна, — отвечаю ей с улыбкой, хлопая ресничками, — непременно зайду после того, как пообщаюсь с генеральным директором.
Синюхина кивает и на негнущихся ногах разворачивается, чтобы уйти. А меня словно черт за язык дергает. Ну не могу не ляпнуть, когда так разбирает.
— Ва-а-альк, а, Ва-а-альк, — тяну, снова наслаждаясь тем, как ее перекашивает. — Ты времени-то зря не теряй. Пока есть возможность, поройся в бельишке… любимого. Можешь даже на память кое-что прихватить. Другого-то тебе все равно не светит.
— Ссука, — выплевывает Синюхина, прибавляя скорости.
А я смотрю в глаза сначала одному мужчине, потом другому и, все так же продолжая улыбаться, пожимаю плечиком:
— А кому сейчас легко?
Глава 16
— Вер, а что за документы?
Михайлов задает вопрос, когда я успеваю расправиться с двумя блинами и с предвкушением поглядываю на третий. Обожаю печево, особенно, если еще и не сама им занимаюсь.
Как говорит мамочка: «Просто у кого-то руки не из того места растут».
Не, я конечно, без претензий… но, если подумать, так они с папой меня сами такой родили. Чего ж теперь возмущаться?
Салаты, супы и мясо готовить умею, а выпечка — просто обнять и плакать, точнее, сгрести с противня или сковороды и выкинуть. Или выкинуть сразу вместе с ними, если не отдирается.
Пару раз случалось и то, и другое. Больше не экспериментирую. Дорого обходится.
— Ты про те, что Валюшка требовала отдать? — переключаю внимание на Димку, прежде чем отрезать и запихнуть в рот очередной кусок кружевного лакомства с творожной начинкой.
— Угу, — а это уже Виктор Алексеевич вилку и нож откладывает и на меня внимательно поглядывает.