— Вера Владимировна, срочно. Горит, кровь из носу, — заявляет она, ловя меня на пороге своей вотчины, и, не слушая возражений, впихивает в руки черную кожаную папку, — эти документы нужно немедленно передать Кирсанову в комитет по градостроительству и архитектуре города. Лично в руки, запомнили?
— Но я не могу, — отрицательно мотаю головой, всё для себя решив.
— Можете! — летит, как лозунг. — Кто, если не Вы?
— Мамаев, — заявляю уверенно.
Все без исключения в компании знают любовь моего непосредственного начальника к лицам, приближенным к власти, как и его ревностное желание иметь с ними дела непосредственно самому, не подпуская других. Даже если требуется просто завезти документы.
Меня с собой в комитет шеф захватывал лишь однажды, вынужденно, потому что физически один не мог управиться сразу в нескольких местах. Но и тогда он так знатно умудрился вынести мне мозг, что до сих пор вздрагиваю, вспоминая его нотации о правилах поведения такой мелкой «пташки» как я в таких величественных местах, как комитет по архитектуре.
Павлова фыркает, как злобный дракон, и упирает руки в бедра.
— Мамаев сегодня отсюда, — кивает на дверь в кабинет генерального директора, — вряд ли быстро выйдет. Хорошо, если до завтра разгребет и исправит то, что проглядел, готовя договор с Арским.
— Но, я всё равно не могу, — мотаю головой, пытаясь впихнуть ей документы назад, — мне нужно в отдел кадров.
— Отдел кадров не улетит, а заместитель главного архитектора города очень даже. Мне его помощник шепнул по секрету, что билет на шестичасовой вечерний рейс в Москву Михаилу Ивановичу уже заказан, — Павлова отмахивается от меня, как от мухи, и даже не пытается слушать. — Так что, Вера Владимировна, ноги в руки и бегом. Машина ждет Вас внизу.
— Какая машина, Кира Георгиевна? — продолжаю упорствовать, — Я не могу, понимаете?
— Можете, — обрубает она уверенно и внушительным бюстом выталкивает меня за порог. — Машина — серебристый хендай, номер три-пять-семь, водитель Веселов. И да, я понимаю Ваши сомнения, но не волнуйтесь, в комитет я уже позвонила, пропуск Вам выпишут.
Хочется матюгнуться.
Смачно. Громко. От души.
Чтобы меня, наконец, услышали.
Но…
— Верочка, миленькая, спасай, — поняв, что я тоже упертая, как баран, Павлова заходит с другой стороны, — если сегодня схемы не сдадим, вылетим из тендера, а меня накажут вплоть до увольнения. Умоляю, помоги.
Черт!
Быть стервой с человеком, который никакого зла мне не причинил и даже один раз здорово помог, сложно.
— Ладно, — выдыхаю, засовывая папку подмышку. — Сделаю.
— Только лично в руки, не забудь, иначе, как пить дать, потеряют, — летит уже в спину.
«В руки, так в руки», — бормочу себе под нос всю дорогу, пока машина медленно пробирается сквозь пробки. Уж лучше гонять в голове всякую ерунду, чем продолжать вздрагивать, вспоминая свихнувшегося Ивана.
Но как вернусь назад, сразу пойду в отдел кадров. Успокаиваюсь другой мыслью.
Однако, обещание, данное в начале дня, так и остается обещанием.
Выполнить его не представляется возможным. А всё потому, что Кирсанов к моему приезду находится на селекторном совещании, а затем, не заходя в свой кабинет, уезжает на обед. Вернувшись в два, как советует его секретарь, узнаю, что он уже на новой встрече у кого-то из еще более вышестоящих начальников, причем не в том здании, где я его караулю, а в другом.
В общем, счастье улыбается мне без десяти минут пять, а в пять ноль три я, измочаленная ожиданием и головной болью, вываливаюсь на улицу.
Ничего себе денёк провела.
Первое, что делаю, глотнув свежего воздуха, это несусь в аптеку за таблетками и водой. В четверть шестого отзваниваюсь Кире Георгиевне, чтобы порадовать, что увольнение ей больше не грозит, и получаю словесную благодарность, а заодно напутствие не маяться дурью с возвращением в офис.
Признаю здравость ее логики, тем более что и служебная машина меня не ждет, и отдел кадров к моему прибытию дружно сбежит по домам, и беру направление в сторону метро. Домой хочется неимоверно. Завалиться на диванчик, предварительно вырубив телефон и звонок на двери, на всякий случай, и пропасть для всего мира хотя бы на вечер.
Пока трясусь в электричке, на телефон прорывается сообщение от Михайлова.
Коллега предупреждает, что у них только-только образовался первый перерыв на кофе, и он смог остаться один. То, что его интересует ситуация, которую он застал в моем кабинете, понимаю. Как и то, что считаю неправильным вмешивать его в это дело.