Мы пожали друг другу руки, улыбнулись. Он перебросил свое пальто через руку, а в руке держал шляпу Его серый костюм с жилеткой и темным галстуком был отлично сшит и придавал ему внушительный вид. Я взял пальто и повесил его на вешалку около двери.
- Ты хорошо выглядишь, Нат.
- Да ты лжец, Элиот.
- Ты хорошо выглядишь, с моей точки зрения. Ты - сумасшедший сукин сын! Что мог делать взрослый человек на войне среди юнцов?
"Сукин сын" - это как раз в духе Элиота.
- Я больше не на войне, - сказал я, усаживаясь за свой стол и указывая ему на пару стульев, которые поставил напротив стола. - Что ты делаешь в Чикаго? Кто следит за твоим хозяйством?
- Если ты говоришь о Кливленде, - сказал он, положив ногу на ногу, то я ушел в отставку.
Меня это шокировало. Должность директора службы общественной безопасности - которая включала в себя и полицию, и пожарное дело замечательно подходила Элиоту. У него была слава, хорошее жалованье и вообще полный достаток. Я был уверен, что он, этот старый бородатый трудяга, умрет на этой работе.
- Впервые об этом слышу, - сказал я.
- Это случилось, когда тебя не было.
- Я знаю, что у тебя была эта неприятность... В марте сорок второго года Элиот попал в автокатастрофу. И его моментально и несправедливо обвинили в том, что он удрал с места аварии. А ведь он был известен как блюститель порядка, который жестко обращается с нарушителями правил дорожного движения. Элиоту тогда досталось от общественности.
- После этого случая пресса не оставляла меня в покое, - сказал он безразличным тоном. Но по выражению его лица было видно, что былая обида еще не прошла.
- Черт с ними! Ты был пай-мальчиком годы! Ты же не был виноват, правда? Чертовы газеты! Почему эти сволочи не могли просто устроить тебе встряску?
Элиот пожал плечами.
- Наверное, потому что мы с Эви пили. Мы были пьяными, Нат, клянусь, но мы выпили. А ты знаешь, у меня репутация сторонника запрещения спиртных напитков. Поэтому получилось, что я просто лицемер.
- А как вы с Эви поживаете?
Эви была его второй женой.
- Не очень-то хорошо, - признался Элиот. - Ссоримся временами. Я много путешествую.
Мне было жаль, и я сказал ему об этом. Он вновь пожал плечами.
Потом я поинтересовался:
- А что ты делаешь сейчас? Уж раз ты собираешься задавать мне вопросы по поручению Большого жюри, ты, надо думать, вернулся в лоно блюстителей порядка. Так что же это? Финансы, юстиция, или что?
- Ничего особенного, - ответил он с досадной усмешкой.
- Продолжай. Выкладывай.
- Вообще-то, - сказал Элиот, выпрямившись и стараясь выглядеть внушительно, - это хорошая и очень важная работа. Я работаю в Агентстве Федеральной безопасности. А точнее, в отделении охраны здоровья и благосостояния.
- Что это означит?
- Это значит, - сказал он, пожимая плечами, - что я - главный администратор социальной защиты.
- А это что такое?
- Мы занимаемся разрешением социальных проблем, которые неминуемо возникают, когда в обществе появляется избыток рабочей силы или когда в одном месте концентрируется большое количество военных.
- Не пойму, о чем ты говоришь.
Он сжал губы, раздражаясь, а может, смущаясь.
- Я говорю об охране здоровья и морали военных и рабочих оборонной отрасли. О чем ты еще думаешь?
- Мне кажется, ты говоришь о венерических болезнях.
Вздохнув, он рассмеялся.
- Да, именно о венерических болезнях я и говорю.
- Мне кажется, я видел некоторые твои фильмы когда был на службе.
Теперь уже он явно смутился и замахал руками.
- Это лишь небольшая часть всего, Нат. Я осуществляю надзор за деятельностью местных отделений. Мы в первую очередь стараемся помочь местным властям бороться с проституцией, особенно в районах которые находятся неподалеку от военных и морских баз или индустриальных районов. И в городах, где военные и моряки проводят свои отпуска. Вот поэтому они попросили такого старого полицейского, как я, занять руководящее место.
- Понятно.
- Ты можешь сидеть тут и ухмыляться, сколько влезет. Но венерические болезни - это большая проблема: в первой мировой воине солдаты страдали главным образом не от ранений, а от венерических болезней.
- Думаю, ты прав. Если что нужно в этом мире, так это больше убивать и меньше заниматься любовью.
Элиот слабо улыбнулся.
- Только ты можешь к этому так относиться, Нат. Я считаю, что это важная работа.
- Не надо меня обманывать, Элиот. Я знаю, что, когда идет дождь, надо надевать галоши.
- А ты не сильно изменился.
- Ты тоже. Ты все еще с этими чертовыми неприкасаемыми.
Элиот рассмеялся, я тоже. Это было замечательное мгновение. Но когда оно пролетело, в комнате наступила тишина, довольно неприятная. За окном прогремел поезд, и напряжение спало.
- Ты знаешь, почему я здесь, - вдруг сказал он.
- Да. Я лишь не знаю, почему главного специалиста по венерическим болезням из ФБР попросили выполнить работу для обвинителя Большого жюри.
- Я все еще агент ФБР, поэтому я в городе. Вместе с ФБР мы устраиваем совместный семинар в одном из банковских зданий. Мы созвали конов из всего города и из пригородов.
Держу пари, я знаю, в каком конференц-зале они собирались, - недалеко от штаб-квартиры ФБР. Окна большой комнаты выходили на Рукери. Из этих окон такие агенты, как Пурвис и Сэм Паули, вывешивали подозреваемых за ноги, пока те не начинали говорить. По крайней мере, один подозреваемый упал вниз. Газеты подняли шум. Шумно было и на асфальте, когда он грохнулся
А теперь Элиота использовали для того, чтобы он обучал копов бороться с проститутками. Ну не чудная ли вещь - наши законники?
- Дай-ка подумать, - промолвил я. - Район сталелитейных заводов на востоке должен быть раем для проституток.
Он кивнул:
- А другая ключевая зона - пульмановский завод, к западу от того места.
А еще была пульмановская авиационная промышленность, которая существовала чуть ли не вечность. А рядом был локомотивный завод. Еще перед тем как я стал служить, ходили слухи, что там изготавливают танки.
Элиот встал и налил себе большую чашку холодной воды из крана в ванной.
- Копы в этих промышленных районах никогда не сталкивались с таким размахом проституции, как сейчас: это просто эпидемия. Мы помогаем им.