Я оставался один в офисе, раздумывая, как это так вышло, что Фрэнки Фортунато погиб, а я остался в живых. Молодой Фрэнки. Старый я. Дьявол! Я скомкал чертову газету и швырнул ее в мусорную корзину. Но и на смятой газете я видел буквы ГУАД'АЛ, которые наконец-то стали для меня чем-то реальным.
Я сел за стол в моем кабинете, который, точнее был моим раньше, а сейчас это был кабинет Сапперстейна, и сделал несколько звонков, касающихся расследования по поводу страхования в Элмхерсте. Мне нравилось работать. Мирная жизнь, которая вначале сводила меня с ума, теперь становилась моим спасением. Я мог окунуться в повседневную жизнь, ежедневную работу. К половине двенадцатого я даже почувствовал голод. Но едва я собрался прерваться на ленч, как услышал, что кто-то вошел в приемную.
Я встал из-за стола, подошел к двери и увидел красивую молодую женщину лет двадцати пяти в темной меховой накидке и темном обтягивающем платье. Подозрительно обтягивающем для дневного времени, но будешь тут недовольным, раз оно обтягивало такие стройные формы!
Она стояла в углу, глядя на пустой стол Глэдис. Похоже, на ней были нейлоновые чулки, а какие ножки!..
- Моей секретарши нет, - сказал я.
- Вы - мистер Геллер?
- Верно.
Она улыбнулась: у нее была приятная улыбка, жемчужные зубки скрывались за покрытыми блестящей красной помадой губами. Ее большие темные глаза под соболиными бровями оценивающе и удивленно смотрели на меня. На зачесанных назад черных волосах непостижимым образом держалась надетая набекрень маленькая шляпка. Если она когда-то не была стриптизершей, я бы съел эту шапочку. Или еще что-нибудь.
- Я не договаривалась с вами о встрече, - сказала она, медленно придвигаясь ко мне. Она слегка покачивалась. Казалось, она делала это нарочно, или надо говорить "нарочито"? Она протянула мне руку в перчатке. Не знаю, то ли она хотела, чтобы я пожал ей руку, то ли поцеловал, а может, чтобы я нагнулся, а она бы произвела меня в рыцари? Я остановился на рукопожатии.
- Это необязательно, - сказал я, улыбаясь ей, но не понимая, почему она была такой соблазнительно веселой: большая часть женщин, которые приходят в детективное агентство, обычно бывает в состоянии депрессии или нервничает, потому что, как правило, они приходят по поводу разводов. Что за черт! Я пригласил ее в свой кабинет.
Девушка отодвинула стул от стола, но прежде, чем я прошел, она проговорила:
- А почему бы вам не закрыть дверь?
- Там никого нет, - сказал я. Она улыбнулась, не показывая на этот раз зубы. Ее улыбка была сексуальной.
- Развлеките меня, мистер Геллер.
- Считайте, что я это сделал, - сказал я, закрыв дверь, и сел за стол Сапперстейна.
- Я бы хотела, чтобы вы нашли кое-что для меня, - произнесла она. Девушка сложила руки на коленях, держа маленькую черную сумочку.
- И что же это такое?
- Одна книжка.
- Так значит, книжка.
- Дневник.
Ага, я пришел в себя.
- Дневник, - повторил я. - Ваш?
- Нет, мистер Геллер. Мы что, должны стесняться друг друга?
- Но вы же в таком обтягивающем платье.
- А ты удивительный парень.
- Ну да, это я в обтягивающем платье. Этакая штучка на шпильках.
- Дневник Эстелл Карей, мистер Геллер. Тысяча долларов и гарантия, что вы не оставили себе копий.
Я сжал кулаки.
- Знаете, именно по этой причине я никогда не занимался шантажом. Покупателя невозможно Убедить в том, что ты отдал ему единственную копию товара.
Ее улыбка стала немного нервной.
- Мы будем доверять вам. Мы слышали о вас, как о человеке слова.
Кто вам это сказал?
- Некий мистер Нитти.
- О Господи, интересно, о каком это мистере Нитти вы говорите? Я достаточно откровенен? Кто вы, леди?
Улыбка исчезла.
- Я - некто, кому необходимо заполучить дневник Эстелл Карей. Мы все узнали. Мы знаем, что он у вас. Мы знаем, что вы его купили. Если вы намереваетесь продать его прессе, мы заплатим вам лучше. Если вы хотите заниматься шантажом, мы хотим предостеречь вас от этого. Вы сделали капиталовложение - я здесь для того, чтобы вы получили прибыль с вашего капитала. Но если только вы откажетесь, убийства будут сменяться убийствами, понятно?
- Будь ты проклята!
Она встала, обошла стол Сапперстейна, села на его край и задрала платье, раздвинув ноги и демонстрируя мне, извините за выражение, все свои прелести. Стриптизерша и есть стриптизерша.
- Мы можем договориться, - произнесла она. Я думал об этом. Салли опять уехала, а у этой девицы были длинные ноги, и все остальное было на месте. И пахло от нее каким-то экзотическим запахом. И я впервые с тех пор, как вернулся в Штаты, увидел черные трусики, если не считать те, что носил один странноватый парень в Сент-Езе. Я мог просто трахнуть ее и отправить ко всем чертям. Ведь я же родился в Чикаго.
- Что скажете, мистер Геллер?
- Убери свою задницу с моего стола. Она встала, крепко сжимая маленькую сумочку в руке.
- Вы глупец.
- Ты хорошенькая сучка. И что? Убирайся!
- Назовите свою цену.
- Нет этой цены! Убирайся, к дьяволу, из моего офиса! А если в твоей маленькой сумочке есть пистолет, то я уверен, что он не такой большой, как тот, что лежит в ящике моего стола.
С того места, где она стояла, ей было видно, что я опустил руку.
Она вздохнула.
- Надо быть дураком, чтобы так вести себя. Вы не получите большей цены, заставляя нас ждать.
- Кого это - нас? Тебя или Компанию?
- Пять тысяч долларов.
- Леди, я сжег этот чертов дневник.
Она вздрогнула.
- Что?
- Я сжег его. Меня нанял один человек, который не хотел, чтобы содержимое дневника скомпрометировало его. Поэтому я его и сжег.
- Никто не мог бы оказаться таким глупцом! - Надо признаться, я не был таким глупцом с самого рождения. Я работал над этим тридцать с лишним лет. А теперь проваливай отсюда. Убирайся!
Она улыбнулась, только теперь ее улыбка была больше похожа на ухмылку.
- Как ты только можешь такое говорить? Сжег на мою задницу!
Ее задница. Конечно. Я все еще хотел ее: она была настоящей куколкой. Да еще в черных трусиках. Бьюсь об заклад, что и лифчик на ней тоже был черным. К счастью для себя, я уже немного остыл к этому моменту.