Я думал лишь об опаленном, измученном пытками теле Эстелл, и это меня не волновало.
Почему они сами не нашли ее дневник в тот ужасный день? Ведь после всего они обыскали квартиру. Но они не нашли тайника у пола, который позже обнаружил Донахью - на то он и был детективом, наш похожий на бассета Донахью. К тому же Эстелл не говорила о дневнике до самой смерти, потому что когда один из них вылил на нее виски и разбил рядом бутылку, чтобы запугать ее, а затем зажег спичку, чтобы напугать ее еще сильнее, она, наверное, тогда сказала: "Все - в моем дневнике, сейчас я вам его дам". Ведь Донахью нашел в этом тайнике еще и пистолет, но кто-то из них бросил спичку, и занялся огонь, и ее охватило пламя, и она визжала, и больше никто не говорил о дневнике, а пламя распространилось с нее на стены. И тогда загорелась вся квартира, комнаты начали наполняться дымом, и им оставалось лишь убежать. На бегу Борджиа прихватил пару шуб, чтобы инсценировать ограбление.
Но это было тогда. А сейчас? Слышал ли кто-то выстрелы за грохотом железной дороги? В здании не было никого, кроме меня и убитых мною. Была середина ночи. Прошло уже минут десять, но никто не появился, чтобы выяснить, что случилось. Никто не ворвался в контору. И сирен в ночи тоже не было слышно. Ничего.
Я набрал номер.
К телефону долго никто не подходил, но потом заспанный мужской голос произнес:
- Да?
- Это Геллер. Передайте, чтобы Кампанья позвонил мне немедленно. Пауза. Потом:
- Вообще-то поздновато.
- Гораздо позднее, чем вы думаете. Передайте ему.
- Я попрошу его.
- Скажите ему.
Телефон зазвонил через три минуты.
- Геллер?
- Привет, Луи.
- Ты спятил, Геллер?
- Конечно. Если бы не это, я бы все еще служил в армии и убивал людей. Но, как оказалось, это можно запросто делать и здесь, дома.
- О чем ты, черт возьми, говоришь?
- Я говорю о Джоне и Оливии Борджиа.
Молчание.
- Они в моей конторе, Луи. Мертвые. Я их убил.
- Господи Иисусе!
- Они обыскивали мой офис в поисках дневника Эстелл Карей. Они не поверили мне, когда я сказал им, что сжег его. - Что сделал?
- Я сжег его. И рассказал об этом. Он сгорел дотла. Дотла. И если тайна ее спрятанного сокровища действительно была в дневнике, то теперь она хорошо скрыта. Мне позвать копов? Хотя моему бизнесу на пользу не пойдет тот факт, что я убиваю людей у себя на квартире. Хочешь воспользоваться случаем и навести тут порядок?
Молчание.
- Борджиа убили Эстелл Карей. Ты ведь знал об этом, Луи? Это было дело рук Компании, как все мне и говорили. Но мне все время казалось, что Нитти не имеет к этому отношения. Что ж, времена меняются, и люди меняются. Вот, к примеру, я: впервые убил женщину у себя в конторе.
- Я хочу, чтобы ты куда-нибудь ушел.
- Куда, Луи?
- Какой у тебя ближайший отель?
- Кажется, "Моррисон". Но там нет свободных номеров.
- К тому времени, когда ты туда придешь, номер для тебя будет. Возвращайся назад не раньше семи.
В трубке щелкнуло: Луи не хотел больше говорить со мной.
Когда я вернулся в офис в девять часов, человек лет пятидесяти в комбинезоне измерял проем, чтобы вставить новое стекло. Осколки подмели и убрали. Пули из стен были вынуты, отверстия зашпаклеваны и сверху покрыты краской.
- Я не посылал за вами, - сказал я человеку в комбинезоне.
- Обо всем уже позаботились, - произнес он. Человек указал на кабинет врача, находившийся через коридор от моего. Матовое стекло перегородки тоже было разбито, и можно было увидеть приемную и комнату ожидания. - И об этом тоже позаботились.
В моем офисе все было приведено в порядок. Картотека собрана, ящики засунуты на свои места. Трупов на полу не было. Кровавых следов - тоже. Ошеломленный Лу Сапперстейн стоял, оглядываясь, посередине приемной.
- Что здесь произошло прошлой ночью? - спросил он. - Стекло разбито, все вещи как-то сдвинуты... пахнет дезинфекцией и чем-то еще... чем? Краской? Ты кого-то вызывал, чтобы тут прибрали?
- Это эльфы, - сказал я. - Маленькие сицилианские эльфы. Лу, я бы хотел, чтобы к концу дня ты собрал свои вещи. Я вернусь в свой кабинет. И я договорился в "Моррисоне" о комнате, до тех пор пока не найду себе квартиру. Так что можешь занять весь большой кабинет, пока мы не найдем кого-нибудь на место Фрэнки.
Похоже, Лу смутился, но сказал:
- Да, конечно. Ты - босс.
Я зашел в соседнюю комнату и сел за свой стол.
Я отлично выспался в "Моррисоне". Правда, я не отдохнул как следует, но сны об окопе больше меня не преследовали. И о выстрелах в моей конторе тоже.
Около полудня зазвонил телефон.
- Детективное агентство "А-один".
- Геллер?
- Луи?
- Кажется, все в порядке?
- Да. Спасибо за новое стекло.
- Добро пожаловать. Фрэнк просил сказать тебе, что он оценил твою просьбу навести у тебя порядок.
- В конце концов, беспорядок имел больше отношения к Фрэнку, чем ко мне.
- Нет, не имел. К Компании - да. Но это не франк послал их в ту квартиру на Аддисон-стрит. И к тебе тоже не он их направил.
- Конечно.
- Ты, конечно, можешь и не верить.
- Я испытываю чувство облегчения.
- Фрэнк говорит, он должен тебе кое-что.
- Он ничего мне не должен!
- Он говорит, что должен тебе. И хочет заплатить прямо сейчас. Этот твой приятель, боксер, Росс?
Какое, черт возьми, Нитти имел отношение к Барни?
- А что с ним?
- Он сидит на игле.
- О чем это ты говоришь?
- Он покупает морфий у перекупщиков.
- Что?
- В больнице ему должны были колоть морфий, чтобы уменьшить боль, и он привык. Каждую неделю он тратит по семьдесят баксов на это, но со временем эта привычка будет обходиться ему дороже. Понял?
Я ничего не ответил. Я не мог вымолвить ни слова.
- Фрэнк просто подумал, что, может, ты захочешь знать, - сказал Кампанья.
И повесил трубку.
11
Восемнадцатого марта, в четверг, государственное Большое жюри в Нью-Йорке выдвинуло обвинения в адрес Нитти, Кампанья, Рикка и шести других руководителей Компании. В чикагские газеты новость попала только на следующее утро, однако я узнал все накануне.
Я спал в кабинете на диване под фотографиями Салли и другой актрисы из моего прошлого: теперь я привык ненадолго засыпать днем. К тому же я стал спать лучше. Сны о войне почти не волновали меня Я видел их все реже. Но мне не удавалось еще нормально спать всю ночь, поэтому раз или два в день я привык ненадолго засыпать.