Выбрать главу

- Ты видел Несса в последнее время?

- Да, - ответил я. - В прошлом месяце.

- А ты знаешь, чем он сейчас занимается?

- Да, - сказал я и улыбнулся. Нитти засмеялся.

- Эл мог бы принять от него помощь, - сказал Нитти и засмеялся громче.

Перестав хохотать, он допил бокал вина и произнес:

- Ты сохранил еще один секрет.

- Фрэнк?

- Ты знал об О'Харе. Я сглотнул.

- Ты хочешь сказать, ты знал...

- Что ты вычислил, что я... - Нитти помахал руками, изображая какую-то фигуру, - ...отослал Эла. Да. Я видел это по твоим глазам, малыш, когда мы с тобой разговаривали в то время.

Он имел в виду нашу встречу в "Бисмарке" в тридцать девятом.

- А тогда почему, черт возьми, я еще жив? - спросил я.

- Я велел тебе держаться подальше от моего бизнеса. Ты так и сделал более или менее. Я доверяю тебе. Я уважаю тебя.

- Фрэнк, я прав, думая, что ты не имеешь отношения к смерти Эстелл Карей?

- Стал бы я поднимать такой шум? - Его лицо стало сердитым. - Это все устроил мой кровожадный приятель Поль Официант, - и тут он сказал что-то по-сицилиански, что звучало отвратительно. - Он боялся, что она заговорит перед Большим жюри. А убийцы, мне кажется, сами решили заставить ее говорить. - франк невесело рассмеялся. - Чтобы она привела их к деньгам, которых у нее никогда не было.

- К деньгам, которые... что?

Он встал и налил себе еще вина.

- У Карей никогда не было денег Ники. Он не поверял ей. Он думал, что это она предала его властям. И этот его миллион, кстати, там поменьше миллиона, федералы преувеличивают, чтобы взять побольше налогов... так вот, этот миллион надежно припрятан и ждет освобождения Ники. А он держит себя пай-мальчиком. Он кое-что сказал, но лишь то, что они уже знали. А Вилли и Браун, что ж... не стоит делать вклады в их акции.

Откровенность его озадачивала и пугала. Был ли он пьян? Не пожалеет ли он позднее о том, что рассказал мне?

- Это хорошо, что ты убил мерзавца Борджиа и его сучку, - сказал он. И то, что потом позвонил мне, чтобы мы навели там порядок, я тоже ценю. Подумай только, что из этого могли раздуть газеты. А ты знаешь, сколько ребят втянули в дело Карей? Черт! Вот тебе и Рикка. Вот так вот. - Он попивал вино. - Я твой должник.

Нитти говорил мне это и прежде, и не раз. Больше двух раз.

- Выпей-ка, - произнес он.

Я согласился. Мы сидели и пили, и я сказал:

- Если уж ты считаешь, что ты - мой должник, Фрэнк, то я бы хотел получить долг. Нитти пожал плечами.

- Конечно. Почему бы и нет.

- Ты знаешь насчет моего приятеля Барни Росса. Нитти кивнул. Конечно, он знал: ведь я от него это и услышал. Или от Кампанья, что одно и то же до сегодняшнего вечера, по крайней мере. Нитти спросил:

- А ты поговорил с ним о его беде?

- Да, - ответил я. - И он уверяет, что контролирует ситуацию. Он говорит, что это ему нужно, чтобы снимать боль, чтобы заснуть. Он говорил об этом, как о каком-то пустяке, а потом попросил ничего не рассказывать его жене и его семье.

- Барни хороший человек, - промолвил Нитти. - Ему нельзя сидеть на игле. Это погубит его.

- Знаю.

Похоже, это разозлило Нитти.

- Барни - герой. Дети смотрят на него. Он не должен идти этой дорогой.

- Тогда помоги мне остановить его.

Он посмотрел на меня, и на мгновение я увидел прежнего Фрэнка Нитти.

- Распорядись, - попросил я, - чтобы в Чикаго никто не продавал наркотиков Барни Россу. Перекрой его источник. Понял?

- Понял, - ответил Нитти.

Мы пожали друг другу руки у передней двери, и я вышел на морозный воздух, думая о том, как много глаз, кроме глаз самого Нитти, следит за мной.

12

Друри вел. Мы оставили машину, на которой не было карточки потребления горючего, возле кладбища Вудлоу и направились на юг вдоль железнодорожных путей. Моросил дождь. Это была Иллинойская центральная железная дорога. Дорога не была электрифицирована; по ней ходили товарные поезда. В это время дня, около четырех, на дороге было мало поездов, может, они и вовсе не ходили днем - вплоть до часа "пик". Дело в том, что Сермак-Роуд была слишком крупной магистралью, чтобы в это время дня ее дублировали поезда.

Мы шли прямо по путям. Слева, всего в нескольких кварталах от меня, была центральная часть Бервина, а прямо на север располагалась ферма. Здесь же дорога проходила через дикую прерию - по высокой траве, среди кустарников и деревьев. С правой стороны было проволочное ограждение, за которым виднелись очертания кирпичных строений санатория. Там собрались несколько полицейских в форме; три человека в спецодежде, явно рабочие железной дороги, стояли в стороне. Их расспрашивали.

Мы с Друри спустились с железнодорожной насыпи и, продираясь сквозь кусты и высокую траву, направились к полицейским, стоявшим около забора. Один из копов, человек лет пятидесяти, в белой фуражке, подошел к Друри и протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием, и полицейский в белой фуражке представился:

- Я - шеф полиции Роуз, полицейского отделения Риверсайда. А вы, должно быть, капитан Друри.

Друри сказал, что так оно и есть.

- Спасибо, что вы прибыли сюда так быстро. Нам надо, чтобы вы опознали тело. А мы с удовольствием примем совет о том, что нам дальше делать...

Друри не представил меня; все решили, что я просто еще один коп. На этот раз я находился в его офисе, когда ему позвонили. Корреа попросил его поговорить со мной еще раз, и из вежливости я приехал по железной дороге в Таун-Холл-стейшн. И вот я сидел там, а он ругал меня, когда раздался телефонный звонок.

В результате мы с ним стояли в канаве около Иллинойской центральной железной дороги между Норт-Риверсайдом и Бервином среди ошарашенных деревенских полицейских, которые натолкнулись на труп человека - не совсем из их компании, но, в общем-то, типичного жителя этих мест.

Он сидел, прислонившись к забору, примяв под собой траву. Его коричневый котелок съехал набок, голова запрокинулась и упиралась в металлический столб. В правой руке у него был револьвер. На нем были модный серый клетчатый костюм, дорогое коричневое клетчатое пальто и голубой с коричневым шелковый шарф. Поверх туфель были надеты галоши - на земле еще был снег. А над носками виднелись белые шерстяные кальсоны. Над правым ухом было пулевое отверстие; такое же отверстие, из которого вылетела пуля, было над его левым ухом.