Губы, произносящие эти горячие слова, шевелясь, касались раковины и щеки, обдавая волной жара. Девушка не хотела признавать, что слова демона на самом деле правда, что в ней ничего нет. Поэтому сопротивлялась и отрицательно качала головой, ведь сказать ничего против у нее не получалось. Демон, отстранившись, позволил ей говорить, и она сказала:
— У меня есть магия! — все так же с гордыней и самолюбием сказала она. Но демон лишь усмехнулся, сказав:
— Не ты, владея магией, считаешься великой, — с какой-то знакомой интонацией была произнесена эта фраза, но Гермиона не могла понять, откуда она помнит это выражение, как и его продолжение, — … а Магия владея тобой, — усмешка, знакомые движения руки, откидывающей упавшие на лицо волосы и осознание, в которое она не хотела верить и принимать:
— Гарри, — сердце стукнуло, в ушах запульсировала гонимая ударами кровь, а оскверненная грехом душа дрогнула, делая шаг назад, желая сбежать от владелицы. Девушка сжалась от страха в комок, хаотично соображая, что она может предпринять, чтобы ей дали отсрочку, или шанс на разрыв контракта. Но:
— Нет, Гермиона. Пути назад нет. В тот самый момент, когда ты капнула в ритуальный круг свою кровь и призвала меня, отдав приказ, права на твою душу перешли ко мне, — развернул контракт, указывая на подпись девушки своим когтем, и на его подпись, как подтвердившего и закрепившего договор, ответив на зов.
— Но, моя душа, я же… — ощупывала себя девушка, прислушивалась к ощущениям, магии и не могла понять, как это. Она по-прежнему может испытывать чувства, эмоции, тогда как продавшие душу — нет.
— Это ложное ощущение, как фантомные боли при ампутации частей тела. Мозг еще помнит, какого это, посылает тебе сигналы. Но скоро пройдет, — словно успокаивая, говорит Поттер, в очередной раз склоняясь над девушкой. — Ты, твоя магия, тело, сущность, все отныне и впредь принадлежит мне! — лицо Гермионы оказывается в цепких пальцах демона, который с силой нажимая на нежную кожу, причиняет боль черными когтями, пуская кровь, смакуя запах, исходящий от подвластной ему девушки.
— Ты! — хотела возмутиться волшебница, но не смогла, Поттер (а Поттер ли?) оскалился, и приложил к ее губам палец, заставляя замолчать, и она замолчала, лишь с ненавистью смотря на демона, бывшего ей когда-то другом, а может и заказом, она так и не поняла. И более не поймет.
— Спать иди! — приказал ей демон холодным тоном, становясь человеком, таким, каким она привыкла его видеть. Девушка хотела сказать, что она всем расскажет о его истинной сущности, особенно аврору Каро, но не могла произнести и слова на эту тему. Тот самый холодный смех, заставивший ее забиться в страхе, ощущать стекающий по спине липкий пот, снова нарушил тишину библиотеки, — не пытайся. Ты — моя, целиком и полностью. Запрет на раскрытие личности само собой разумеющееся, — снова жуткий, пробирающий льдом до костей смех и стелящийся под ногами серо-зеленый туман, выпущенный демоном, переносящий его туда, где такой твари самое место — в Преисподнюю.
***
В Преисподней
— Что же ты мне принес, пока еще Безымянный? — смотрит Владыка подземного мира на юного, зеленоглазого демона, скалящегося во все клыки. Демон, припав на одно колено, склонив голову, раскрыл руку ладонью вверх, протянув первый дар Повелителю, вызывая такую же клыкастую улыбку и слова с утробным урчанием удовольствия: — Гордыня! Мой любимый грех! — длинный, раздвоенный язык падшего Архангела коснулся кончика носа, смакуя вкус души, охваченный его личным грехом. Когтями Владыки аккуратно взял преподнесенный дар, — Да, тщеславие так и зашкаливает! — шарик, окутанный пурпурным свечением, в мгновение ока утонул в недрах желудка Князя Тьмы.
— Имя, Владыка, — напомнил демон Повелителю.
— Встань! — приказ и повиновение, — нарекаю тебя… — но не успел Люцифер и слова сказать, как в Преисподнюю, словно буря в штиль, ворвалась разгневанная богиня Смерти, она же Хель, с требованием:
— Стоять!
— Явилась не запылилась! Чего приперлась, Хель? — но Смерть ему не ответила, она смотрела на того, кто был чертовски на нее похож. Те же черные волосы, зеленые глаза, черты лица. Тот, кого она потеряла, но еще не безвозвратно. Пока Сатана не дал ему имя, как демону, не все потеряно. И у нее есть шанс вернуть мальчика к истокам.
— Мальчик, отринь навязанную Сатаной суть! Стань снова живым! Верни утраченное! — смотрела она в черную пустоту, туда, где прежде была живая душа ее потомка. Это было тогда, сейчас же там горит огонь Преисподней, дарованный Лучезарным.