Каждый порез косы, сдобренный огнем преисподней, оставляет язычок пламени в ране, сжигая объект изнутри, поджаривая до хрустящей корочки. Грех, захвативший тело — горел, душа, порабощенная голодом Чревоугодия — металась в диком приступе и предсмертной агонии. Но чтобы уничтожить воплощенного окончательно, меча и черного пламени мало.
— Профессор Каро! Колдуйте Адское пламя! — паладин убрал серебряный клинок, извлек из перевязи палочку и произнес формулу. Я же, чтобы не повторилась история с Выручай-комнатой, накрыл часть коридора демоническим барьером, оставляя в серо-прозрачном куполе лишь нас троих.
Поток пламени, сродни огоньку в моей груди, обрушился всей своей мощью на воплощенное Чревоугодие. Грех пытался вырываться и сбежать, последний раз атаковать в надежде сожрать хотя бы паладина. Но к Адскому пламени в дуэтном танце добавился вихрь демонического огня. Сливающиеся воедино потоки черного и алого пламени сжигали сосуд голода до костей. Через несколько секунд от тела Уизли не осталось даже пепла. Лишь душа, серо-прозрачная, зависшая в воздухе.
Отозвав демонический облик, снова накинув человеческую личину, уничтожал остаточную энергию моего пламени и последствия Адского огня, стирая копоть и гарь с потолка, пола и стен, возвращая коридору прежний вид. Каро же, как судья светлого пути, в очередной раз призвал серебряный клинок, чтобы отправить душу Уизли в небытие. Лезвие уже летело к полуматериальной шее призрака, но застыло в миллиметре:
— Гарри, прости! — произнес бывший друг, падая на колени, поднимая на меня взгляд полный раскаяния. И вот тут я понял, что попал.
Как только он это сказал, за его спиной раскрылась воронка потустороннего прохода, означающего, что он отправится не в ад, как грешник, а в рай, как раскаявшийся. В моих ушах, стоило воронке в чертоги Хель раскрыться, раздался оглушающий собачий вой. По позвоночнику, до самого копчика пробежался холодный пот и толпа мурашек, а тень моя приобрела облик трехглавого цербера. Это значило только одно — я принял бразды этого самого титула. А всему виной раскаявшийся в своих грехах Уизли.
— Пошли, — махнул ему в воронку, — тебя простили, людоед! — хотел пнуть его под зад, но не стал. Он сам пошел, с опаской оглядываясь по сторонам.
Рональд, как только полностью переступил воронку, оказавшись в белоснежном коридоре, растворился белой дымкой. Я же остался, так как воронка перехода в мир живых закрылась на моих глазах. Понимал, что не просто так. Меня явно на разговор хозяйка местных владений оставила. Не сопротивлялся, а ждал Хель, которая появилась через пару минут после того, как Уизли растворился и отправился в отведенное ему место.
— Алиссар, рада видеть тебя в своих владениях! — ничего на это не ответил, лишь хмыкнув, ожидая разговора, ради которого меня задержали в чертогах Смерти. — Разговор о твоем статусе Цербера, который ты получил за то, что очистил грешную душу, в последствии раскаявшуюся. Вижу, ты не удивлен, — смотрит на меня Хель такими же, как мои, ядовито-зелеными глазами.
— Не удивлен, — ответил Смерти, показывая на свою тень, — она меня оповестила, как только Уизли попросил прощения за свои поступки.
— Думал, его Люциферу отдать?
— Планировал. Но раз Рональд раскаялся, то его душа и дальнейшее решение о перерождении ваша забота, — хотел откланяться, начертить тьмой круг переноса в мир живых, как Госпожа Грани меня остановила, сказав, что разговор о моем статусе Цербера еще не окончен. Необходимо уточнить обязанности. — И какие же они, Госпожа?
— Все просто. Твоя вотчина, как Цербера — Британия, территория других стран принадлежит другим стражам. Души, окутанные грехом, не раскаивающихся в своих поступках магов, магглов, магиков, ты отправляешь Люциферу, а таких, как Рональд — ко мне.
— И правда просто, — усмехнулся я, призывая тьму, рисуя круг переноса, оказываясь в школе, в том же коридоре, что и до визита за Грань.
Там меня ждал Каро и Полумна, отреагировавшая на эманации демонической энергии и миазмы воплотившегося в теле греха, прибывшая к месту завершенного боя, а так же профессор Флитвик и директора МакГонагалл, покинувшие лазарет. Флитвик рассказывал бывшему декану Гриффиндора о случае на его уроке и выпущенном мной Цербере, напомнив о том, что сей вид значит. Директор, как адекватный волшебник и здравомыслящий человек, приняла тот факт, что я сменил облик с человеческого на магиковский, став Цербером на службе Госпожи. Поздравила с достойным званием стража Смерти. К ней присоединился с поздравлениями и профессор Флитвик: