— Симпатичный индивид, — говорит Сириус, — давно птиц Сирин мужского вида не встречал, — на его слова, почти в один голос ответили слизеринцы:
— Демон! — а потом и в мою сторону: — как и ты, Поттер!
— Не Поттер я больше, — улыбнулся и посмотрел на крестного, которого заинтересовал Драко и его душа, окутанная тьмой и мраком ночи. Сириус тут же понял, какую сущность приобрел блондин:
— Ты специально про смену сущности племяшика не сказал. Сюрприз решил мне сделать, — не вопрос, а факт, — и ведь сделал, — смеется крестный, — но это не меняет моего решения сделать Дракошика лордом рода Блэк, — тут возмутился блондин, все это время стоявший в стороне. Он был наблюдателем нашего со слизеринцами разговора и представления сущностей. О том, кто я — они поняли, как только я выпустил свою силу, наслаждаясь шлейфом души Панси. А когда речь зашла о Малфое и титуле лорда Блэк, который ему предлагает Сириус, блондин спросил:
— С какой радости, дядя?
— Крестник принять титул не может, ни лорда Поттер, ни лорда Блэк. Сам понимаешь почему. А вот ты — да, так как наполовину Блэк. Пусть и потомок побочной, а не ведущей ветви. Крови Блэк в тебе больше, чем в любом другом представителе ведущей ветви, связанного со мной дальним родством. Те же Уизли, — друга передернуло, как и всех стоящих, а вот я приятно и с аппетитом облизнулся, причмокивая и смакуя оставленное Роном послевкусие Лени и Чревоугодия. Увидеть рыжего гриффиндорца на моем обеденном столе очень хотелось.
— На душу Уизли облизываешься? — спросил меня Малфой, понимая, по кому я слюни пускаю и на кого вилку с ножом точу, а я в ответ лишь кивнул, он же сказал со смехом: — Уизел — рассадник грехов, от лени до зависти. Ешь, не хочу!
— Хочу! Очень хочу! — сглатывая появившуюся во рту слюну.
Я его обязательно съем, но перед этим мне нужно отучиться год, прочистить ряды призраков, отправить на покой с десяток картин, а там видно будет. Все же есть души призраков и живых — это не одно и тоже. Только для поедания душ бывших друзей нужны основания. Или сделка, или другая причина, которая позволит поглотить огонек их жизни. А подстроить ситуацию, в которой демон и сделка на душу окажутся единственным решением — мне по силам. Отвлек от выстраивания гастрономического плана вопрос друга:
— Когда титул принимать? — спросил Малфой, рассчитывая время для того, чтобы отойти от ритуала и всех проблем, которые свалятся на его голову. Мало принять род и встать в его главе, нужно к себе и своему магическому ядру и составляющей привязать оставшихся потомков, пусть и многоюродных. А это немалая энергетическая нагрузка, как на тело, так и на ядро, которое будет перестраиваться, и меняться под направление принимаемого им рода. У Малфоя, несмотря на то, что он стал вампиром, ядро все же имеется.
— Планировал провернуть все сегодня, — говорит Сириус, — если у тебя, племяшик, нет других планов на этот день и предстоящие три. Потом будет не до этого. Страну я покину и откликнуться не смогу, — смотрит на меня, — даже на твой зов, крестник. — Я понимал причину, где он будет и почему не откликнется. Служба на благо Повелителя под началом генерала Преисподней.
Драко посмотрел на меня прожигающим взглядом, полным упрека, потом на друзей. Те были согласны с Сириусом, род Блэк не может угаснуть, ему нужен глава. А кроме Драко никого лучше нет. Так что под давлением и обязательствами, а так же личной выгодой, лорд в 18-ть, Драко покинул комнату, уйдя за Сириусом в банк. Мы же со слизеринцами остались. Опять же ненадолго. Первым квартиру покинул Забини, попрощавшись с усмешкой:
— Пока, не Поттер! Увидимся в школе.
Следующим ушел Нотт, так же с предвкушающей улыбкой и словами:
— На платформе встретимся, не Поттер!
Осталась лишь Паркинсон. Она задержалась на пять минут, но все это время прошло в тишине. Мы с ней стояли у двери, за несколько шагов до выхода. Слизеринка смотрела на меня пристальным взглядом, прожигая серыми глазами, словно пробуя на вкус мою сущность, черный огонек и распространяемый им шлейф, витающий вокруг нас. А потом сказала, все так же, с прищуром, сдвигая тонкие, черные брови к переносице:
— Увидимся, — вот и все, что сказала Панси напоследок. Я закрыл за ней дверь, все еще ощущая запах сущности банши на своей коже, волосах, одежде. Определенно, энергия девушки не вызывает во мне гастрономический аппетит, как было с гриффиндорцами. Ее сущность напоминает мне мою. Родственную, я бы так сказал. А родню есть не дело.