Пролог
О чем я думала лежа там, на залитом кровью, перепаханном взрывами поле. Вы можете мне не поверить, но я радовалась. Радовалась тому что я наконец то обрету, так желаемый мной последние десять лет, покой. Медик по образованию, я осознавала, что раны полученные мной смертельны и самое большее время, которое я еще протяну, это минут пятнадцать не более. Боль не ощущалась благодаря вколотому промедолу. Глядя угасающим взглядом в голубеющее летнее небо, по которому неспешно плыли ослепительно белые облака, мысленно прощаясь, я вспоминала прошлое. Моя жизнь до двенадцати лет текла легко и беззаботно. Наша семья не богатая, но очень дружная жила в маленьком провинциальном городке, где все друг друга знают. Беззаботное, счастливое детство закончилась для меня ясным, солнечным июньским днем. Мы с Лориком отдыхали в детском лагере, расположенном в хвойном бору. Как сейчас, принято говорить, престижное место отдыха, куда сложно было попасть. Путевки "по блату" достала мама моей подруги. Современные двухэтажные корпуса с удобствами, лесной воздух, минеральный источник на берегу хрустальной чистой реки. Увлекательные праздники и дискотеки, общительные ребята собранные со всех уголков нашей области. Казалось бы чего еще нам не хватало, но в этот черный день, я уговорила Лорису сбежать на пару часов из лагеря, что бы поесть крупной лесной земляники. В пределах лагеря, сладкую ягоду расторопная ребятня уже слопала. Уже десять лет я кляну себя последними словами: за чем я ее уговорила, почему она не отказалась. Увлеченные вкусным лакомством, мы не заметили как отошли от лагеря на пару километров. Опомнились мы поздно. На поляну из леса вышли пятеро, недобро улыбающихся, мужчин. То что дальше произошло до сих пор мучило меня, часто снящимися мне кошмарами. Пятеро подлецов, желающих женской ласки, набросились на нас как коршуны. Сначала мы попытались убежать, а когда не получилось, сопротивлялись до последнего момента. Отбиваясь от двух пытавшихся меня поймать мужчин, я слышала как плачет и умоляет не трогать ее, моя лучшая подруга. Потом раздался ее дикий наполненный болью крик и когда я отвлеклась чтобы посмотреть в ту сторону, меня тоже скрутили. Разорвав легкое ситцевое платье, бывшее на мне, один из них навалился на меня всей своей нелегкой тушей. Его приятель держал мои руки, не давая сопротивляться. Раздвинув мои ноги, это животное одним толчком воткнуло в меня свой детородный орган. Дикая боль прострелила мое тело с ног до головы, исторгнув животный крик из моего уставшего от крика горла. Казалось меня разрывают на части. Еще один протяжный крик моей подруги не дал сознанию нырнуть в омут беспамятства. Постепенно крики Лорика становились все тише и тише. Все это время я не оставляла попыток освободиться и когда первый встал с моего тела, мне предоставился шанс. Меняясь местами эти звери на минуту оставили мои руки свободными. Нащупав рукой в траве тяжелый булыжник. Я, резко вскочив, ударила, натягивающего штаны, первого негодяя по голове и, увернувшись от второго, кинулась подружке на помощь. Но далеко не убежала, один из преследователей подставил мне подножку и я кубарём полетела в высокую траву. Щеку, возле левого виска, обожгла острая боль и по лицу покатились теплые капли. Подняв меня за волосы с травы озверевшие твари избивали мое тело пока блаженная дымка забытья не отключила измученное сознание. Наша память милосердна и способна приглушать самые страшные воспоминания. Вот и я плохо помню как пришла в себя; как, с трудом приподняв свою измученную тушку, на четвереньках ползла по залитой солнцем поляне к своей подруге, но очень четко помню ее белое лицо с закрытыми глазами, я тогда еще обрадовалась что она без сознания, совершенно не замечая, что девочка не дышит. А дальше я волоком тащила ее через лес к лагерю. До сих пор не понимаю как мне это удалось и откуда взялись силы, ведь она была крупнее меня. Второй раз сознание покинула меня, когда, на подходе к лагерю я увидела спешащих к нам на выручку людей.
Очнулась я на больничной кровати с капельницей в руке. Сильно болел низ живота, палата немного кружилась перед глазами. Рядом сидела моя бледная, заплаканная мама. Увидев что я очнулась, она расплакалась от радости и, ласково проведя дрожащей ладонью по моей голове, позвала врача. Пришедший доктор успокоил ее что главное что я пришла в себя и теперь обязательно поправлюсь. Я пыталась расспросить окружающих о том как чувствует себя Лорик, но они прятали глаза, и переводили разговор на другую тему. Это потом я узнаю что Лориса умерла еще там, на той чертовой поляне, Потом увижу в зеркале свое лицо украшенное багровым порезом(в рану попала инфекция и, несмотря на старания врачей отметка о моей глупости всегда была у меня перед глазами) и полностью седые волосы. А однажды вечером случайно подслушаю разговор медсестер обо мне, из которого узнаю что мамой мне не быть никогда. Сначала мне казалось что моя жизнь закончилась. Ведь мы с моей старшей сестрой мечтали о семьях и детях, в красках расписывая друг другу свою взрослую жизнь. Каково узнать в двенадцать лет что теперь ты существо среднего пола. Поначалу меня захлестнула волна отчаяния, жить мне не хотелось. Но однажды ночью во сне ко мне пришла Лорик. Она улыбалась и я, упав перед ней на колени и заливаясь слезами, молила о прощении. - Перестань себя казнить, - ласково журила меня она. - такая моя судьба. Ее не исправить. Ленчик, ты должна жить. Жить за нас обеих. Если ты сейчас раскиснешь и сдашься, значит я умерла зря. Если ты действительно хочешь что-то для меня сделать, прошу тебя, будь сильной. Живи. - Обещаю. Проснулась я вся в слезах, но с просветлением в душе. Я твердо решила сдержать обещание. Не скажу что мне было легко и просто переломить себя, нет было очень тяжело вернуться домой где все вокруг напоминало о моей потере. Больно обжигали сочувственные взгляды окружающих. Я стала замкнутой и перестала общаться со сверстниками. Мои лучшими друзьями стали книги. Заходя в читальный зал библиотеки, я скрывалась от реальности в выдуманных мирах. Еще одним увлечением стала борьба. Горький опыт, показал мне как легко стать беспомощной игрушкой в сильных руках. Я решила научиться защищаться и записалась в секцию самбо. Постепенно из нужды это переросло в страсть. Тренировал нас бывший майор-разведчик прошедший Афган. Чем я так приглянулась этому отставному вояке незнаю, но ко мне он проявлял больше внимания чем к другим. Нет он не таскал меня по соревнованиям, хотя не раз говорил что я его лучшая ученица и вполне бы могла сделать самбо своей профессией. Он учил меня тому, чему не научат нигде: стрелять, как выживать в незнакомой местности, защищаться всем что подвернется под руку, метать в цель любой предмет(нож, дротик, вилку, кусок стекла, заостренную палку). Иногда он рассказывал про свою войну.