ый я увидела четыре широких ремня и что-то напоминающее жилетку с кармашками, а под ними какие-то тяжелые бруски. - С его помощью вырабатывается сила и выносливость. Одеваешь эту сбрую на себя и бегаешь, постепенно вкладывая в кармашки груз. Начни с километра и самого маленького груза, постепенно увеличивая сначала вес, а потом расстояние. Мужчина грустно посмотрел на меня и шагнув близко-близко спросил. - Леночка, можно я тебя обниму напоследок. - и дождавшись моего кивка крепко прижал меня к своей груди, тихо прошептав мне на ухо. - Девочка моя ближе тебя у меня никого нет. Береги себя. - и отстранившись добавил. - Можно я буду писать тебе. - Конечно тренер я с радостью вам отвечу. Улыбнувшись мне на по следок, он стер с моей щеки предательски скатившуюся слезу и покинул помещение. В тот день я отпросилась с занятий и долго бродила по лесу, стараясь изгнать из своего сердца тоску. Именно там, среди желто-багряного великолепия я поняла что чувство которое теплым светом разливалось в груди при виде моего тренера, есть ничто иное как первая любовь. Со следующего дня я занялась бегом. Дни полетели в тревожном ожидании. Я жила как в тумане каждый день заглядывая в почтовый ящик. Письма приходили очень редко. Он не писал мне о войне, но я читала о ней среди строк. От неровных, написанных явно в впопыхах строчек веяло тихой грустью и тоской. Я старалась в своих ответах развеселить его, писала о смешных случаях, происходящих на практике, о наших общих знакомых. К моменту окончания училища, официальная война закончилась. Но неофициальная продолжалась и через три года она вспыхнула во второй раз. К этому моменту моя жизнь уже зашла в тупик. Работы не было. Знакомые девушки моего возраста выходили замуж, а мне с каждым разом все тяжелее было слушать об этом. Не выдержав я в тайне от родителей собрав вещи, уехала в областной центр, что бы там завербоваться в Чечню. Благо на тот момент был подписан закон разрешающий девушкам службу по контракту в горячих точках. Я не буду описывать через что мне пришлось пройти на пути к своей цели, скажу только что это было нелегко. Добившись своего я написала Алексею, что еду в Чечню. Каково же было мое удивление, когда в Моздоке, выпрыгнув из вертолета, я на летном поле увидела встречающего меня злого как тысяча чертей тренера. - Алексей Иванович как вы тут оказались? - Алена какого ты сюда поперлась. Малолетняя дурочка ты хоть представляешь куда тебя занесло. - он еще пол часа распекал меня на все корки. А мне было наплевать на его ругань, я улыбалась. Когда он немного выдохся, то просветил что отныне я прикрепляюсь к его разведгруппе. - Но не думай что тут кто-то будет делать тебе поблажки из-за того что ты девушка. У меня в подчинении нет разделения на слабый и сильный пол, здесь есть только воины. Если не согласна грузись обратно в вертолет и отправляйся домой. Он в красках, надеясь меня напугать расписывал трудности с которыми я столкнусь: отсутствие удобств, горячей воды, регулярные перебои с продовольствием и многое другое. Впервые за многие годы я чувствовала себя нужной и, как бы он не делал грозный вид я видела, что он рад нашей встрече. До этого рокового дня, я пробыла в Чечне пол года. Наша группа чаще всего действовала в тылу врага. Я стала их секретным оружием. Ведь мало кому придёт в голову, что в спецназе служит девушка. Кроме Алексея и его бойцов об этом знали лишь несколько высших чинов, обмануть окружающих оказалось легко. Худенькая, невысокого росточка я, туго перетянув грудь, вполне сходила за восемнадцатилетнего пацана. Ребята обращались со мной как с парнем. Даже звали меня Лёня. За мелкость мне дали позывной "Птичка". Неуловимость нашей группы бесила противника, и вот нашлась какая-то сволочь которая сдала нас с потрохами. На очередном задании нас ждала засада. Кое-как вырвавшись из лап противника, мы в четвером, неся потерявшего сознание командира, старались уйти от преследователей, когда я почувствовала боль в боку. Сначала не придала ей никакого значения, но когда мы остановились на окраине большого поля, что бы перевести дух и набраться силь перед забегом через открытое пространство, кто-то из ребят сказал: - Ленчик у тебя кровь, ты ранен? Опустив глаза я увидела расползающееся по животу большое кровавое пятно. Вот тут то боль нагрянула во всей красе. Не в силах сдержаться я застонала. Подлетевшие ребята, помогли оголить рану. Пуля в живот, что может быть хуже. Я медик и знаю что если меня не прооперировать в течении полу часа, то я погибну. Но вот в чем загвоздка, мы находимся в двух часах от наших позиций. Вколов промедол, что бы боль не мешала соображать, я глядя на упрямые лица ребят поняла, что если не обману их то они погибнут вместе со мной. Ведь двигаться самостоятельно я не в состоянии, а нести меня некому да и бессмысленно, до своих я не доживу. Двое и так несут, все еще не пришедшего в себя Алексея, а третий тащит все снаряжение. Оставшись я смогу задержать погоню, это даст ребятам время уйти. - Ребята идти с вами я не могу. Нам надо разделиться. Вы бегом уйдете по прямой, как двигались. А я заберу в право и потихоньку передвигаясь доберусь до наших. Одной мне будет проще скрыться. К тому же погоня наверняка отправится за вами. Потратив еще немного времени на уговоры, я все таки смогла переупрямить этих ослов. Провожая их глазами, я молила бога что бы они добрались без проблем. Когда потревоженные ветви деревьев, на другом краю поля, замерли я стала дожидаться погони. И вот сейчас я понимала что все не напрасно. Я смогла. Я продержалась.Последний раз вздохнула, мой разум погрузился в темноту.