– Конечно. Входите. – Нико провел их в гостиную. – Ма, Элери приехала. И Джеймс с ней.
Из кухни показалась Кэтрин, на ходу снимая фартук.
– Слава Богу. Я уже начала волноваться, – сказала она, обнимая дочь. – Дороги очень плохие? Прошу вас, проходите, мистер Кинкейд. Нико, позови отца. Он наверху, переодевается.
Спустя несколько минут Джеймс уже сидел на диване рядом с Элери, его усиленно потчевали чаем и печеньем, а Нико забрасывал их вопросами о злоключениях на заснеженных дорогах.
– Хорошо еще, что это светопреставление не началось в субботу, – с содроганием произнес он.
– Ну конечно, тогда отменили бы твой обожаемый футбол, – с неодобрением проговорила Кэтрин. – Попробуйте еще вот это, мистер Кинкейд.
– Просто Джеймс, – с улыбкой сказал он и поднялся навстречу Марио Конти. – Добрый вечер, мистер Конти. Надеюсь, вы простите меня за вторжение. Я хотел бы извиниться, что по моей вине вашей дочери пришлось слоняться по снежным заносам.
Марио Конти с официальным видом пожал большую, сильную руку и жестом предложил Джеймсу сесть.
– Я могу лишь поблагодарить вас за то, что вы благополучно доставили ее домой.
К удивлению Элери, встреча прошла гладко, и Джеймс чувствовал себя как дома в кругу ее семьи. Нико, разумеется, уже давно признал его, но было любопытно наблюдать за родителями, которые приняли его с куда большим энтузиазмом, чем кого бы то ни было из ее приятелей-мужчин. В том-то и дело, подумала она. Они относятся к нему как к ее начальнику.
Прошел целый час, прежде чем Джеймс собрался уходить. Он улыбнулся Элери, сказал, что увидит ее утром, и вышел с Марио и Нико, которые проводили его до дверей.
– Я думала, что он старше, – рассеянно проговорила Кэтрин, собирая чашки на поднос.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, просто старею. Никогда не предполагала, что исполнительный директор может быть таким молодым.
– Ему далеко за тридцать, ма. Не сосунок какой-нибудь, если уж на то пошло. – Элери отнесла тарелки на кухню и придержала дверь для матери.
– Ты не говорила, какой он привлекательный мужчина. – Кэтрин бросила проницательный взгляд на усталое, бледное лицо Элери. – Полагаю, не такое уж это испытание – застрять с ним в снегу.
– Нет, – согласилась Элери. – Он отличный собеседник, и мы уже порядочно времени работаем вместе, если ты помнишь. – Она посмотрела на вошедшего отца. – Джеймс ушел, па?
– Да. – Марио улыбнулся краешком рта. – Он совсем не такой, как я его себе представлял, сага.
– Он тебе понравился, Марио? – поинтересовалась Кэтрин.
– Да. Я пригласил его заходить к нам, если у него возникнет такое желание.
На следующее утро Элери появилась в «Нортволде» на полчаса раньше, чем обычно, и застала Джеймса, как она и надеялась, одного за своим столом в пустынном административном блоке. Когда она вошла и закрыла за собой дверь, он вскочил с улыбкой, от которой у нее зашлось сердце.
– Закрой и вторую дверь тоже, – тихо распорядился он.
Элери подчинилась и, попав в его раскрытые объятья, подставила лицо для поцелуя, такого жадного и продолжительного, словно они не виделись несколько месяцев.
– Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как я в последний раз целовал тебя. Я чуть не заболел, – хрипло проговорил он, оторвавшись от нее. – Доброе утро, моя обожаемая мисс Конти.
– Доброе утро, мистер Кинкейд, – ответила она с притворной скромностью.
Он вздохнул и неохотно отпустил ее.
– Пожалуй, мне лучше вернуться за свой стол, пока я не набросился на тебя тут же на ковре. Приглашаю тебя на обед.
Элери села на свое обычное место, устремив на него умоляющий взгляд.
– Сегодня вечером я не смогу, Джеймс.
– Но тебе же прекрасно известно, что утром я еду в Лондон на совещание. И вернусь не раньше чем в пятницу вечером!
– Извини. – Она примирительно улыбнулась. – Дома большое событие. Нико пригласил на ужин свою девушку.
– Девушку! Да ему только пятнадцать, – неодобрительно проворчал Джеймс.
– Ты, конечно, в пятнадцать лет ни с кем не встречался?
– Господи, конечно, нет. В нашей школе мы проводили время в играх, которые отнимали массу энергии, и принимали холодный душ. – Джеймс нахмурился. – В школе Нико учатся и девочки? Элери кивнула.
– Городская общеобразовательная школа.
– Ты тоже там училась?
– Нет. Мы с Клаудией посещали школу святой Урсулы при монастыре. Высокий уровень образования, но никаких контактов с противоположным полом.
– Возьму с собой бумаги и займусь делом, – мрачно сказал Джеймс. – И вам тоже найдется, чем заняться, мисс, пока я буду отсутствовать. Я не желаю, чтобы Брюс или кто-нибудь другой претендовал на твое время. – Он помолчал, вращая в пальцах карандаш. – Кстати, а каков был приговор твоих родителей?
– Тебе? Ты произвел на них впечатление. Если верить моей матери, ты слишком молод и привлекателен для исполнительного директора, а мой отец одобрил твой примерный поступок, когда ты явился и принес извинения за то, что продержал меня столько времени вдали от дома.
– Отлично, – самодовольно заметил он. – Мне они тоже понравились. Если повезет, скоро они будут на моей стороне.
– Только не вздумай к ним подлизываться, – предупредила Элери, сверкая глазами.
– У меня этого и в мыслях нет, – угрюмо заявил Джеймс. – Я просто подумал, что постепенно они ко мне привыкнут. Нико, похоже, меня уже одобрил.
– О да. Он говорит, что ты железный парень.
Джеймс возбужденно наклонился вперед.
– Он ошибается. Там, где дело касается тебя, я далеко не железный. Все обстояло достаточно скверно, когда я понятия не имел, как ты ко мне относишься. Но теперь мысли о тебе в моей постели заслоняют мне отчет перед правлением…
– Джеймс! – Ее лицо полыхало. От суровой отповеди исполнительного директора спасло только появление Брюса Гордона, который зашел выразить Джеймсу сочувствие в связи с тем, что тот застрял в снегу.
Джеймс заверил его, что все могло быть намного хуже. Коттедж, сообщил он Брюсу, имеет все необходимые удобства, какие только можно пожелать… На этой стадии Элери извинилась и тихонько вышла, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей.
Элери была рада временной передышке и в «Нортволде» и дома, пока Джеймс находился в Лондоне. У нее появилась возможность все взвесить и привести в порядок мысли перед тем, как снова увидеть его. Он просил ее ненадолго задерживаться на работе и каждый вечер звонил, чтобы поговорить с ней в отсутствие вездесущих коллег или родственников. Разговоры затягивались, и к пятнице Кэтрин пришла в негодование, что дочь постоянно перерабатывает.
– Кажется, ты говорила, что Джеймс уехал, – сердито бросила она, когда Элери появилась дома. – Мне приходится дожидаться тебя, вместо того чтобы идти в ресторан.
– Нет никакой необходимости ждать меня, ма. Я уже большая девочка, как, ты, наверное, заметила.
На лице матери отразилось сомнение.
– Как раз об этом я и думала, cariad.
– Ты меня пугаешь!
– Ты можешь быть серьезной, девочка? В воскресенье твой день рождения.
– Знаю. – Элери скорчила гримасу. – Немного грустно, когда тебе уже не двадцать с хвостиком.
– Возраст – понятие относительное, – уверенно заявила Кэтрин. – Как бы там ни было, поскольку твой день рождения выпадает на воскресенье, мне пришло в голову, что ты могла бы пригласить и Джеймса.
Элери в смятении уставилась на нее.
– Джеймса?
– Да. Почему бы и нет?
Нервным движением Элери заправила за уши пряди волос.
– Он мой начальник. Не думаю, что это правильно.
– Я знаю, что он твой начальник, но это не помешало тебе в него влюбиться, – с невозмутимым видом проговорила Кэтрин, лишив Элери дара речи. – И, если не ошибаюсь, он отвечает тебе тем же.
Элери, потрясенная, смотрела на мать.
– От тебя ничего не скроешь, уэльская колдунья.