«Но я найду его», —обещаю я.
Фордж завязывает полотенце вокруг своей талии, и его взгляд устремляется за меня, где открыт шкаф и наполовину вытащен поплавок спасателя.
— Ты волновалась за меня, мисс Баптист?
Не желая признаваться в том, о чём думала последние пять минут, я сжала губы и попыталась придумать прилично звучащую ложь.
— Я думала, что мне нужна защита на случай, если мне придётся от тебя отбиваться. Это была бы самооборона.
Его губы снова сжались, так что мне действительно нужно, очень нужно, чтобы он остановился.
—Я не знаю, как ты вообще блефуешь в покере, потому что над твоими навыками лжи нужно поработать.
— О, отвали, Фордж. Мой блеф превосходен.
Я приковываю своё внимание к его правому плечу, где с его спины виден намёк на чёрные чернила. Господи Иисусе, у него и татуировки тоже есть. Это просто нечестно.
— Если кому-то из нас и нужно отбиваться от кого-то, мне кажется, это буду я. Ты рассмотрела его достаточно хорошо или хочешь, чтобы я убрал полотенце? — он хватает узел одной рукой. Часть меня хочет сказать ему, чтобы он сбросил его, а затем сел на него прямо там, где мы стоим.
— Я никогда не была фанатом Кракена. Он слишком злой.
Его глаза на мгновение закрываются, когда его грудь снова трясётся от смеха, и я напоминаю себе, почему искала этого человека, прежде чем меня отвлёк монстр между его ног.
— Какого чёрта ты взломал мой телефон? Я отправила тебе…
— Ничего. Ты мне ничего не отправила. Полагаю, ты выпила слишком много и не смогла справиться с е-мейлом. Вместо того, чтобы тратить драгоценное время на ожидание, когда проснётся «Спящая красавица», я сделал то, что нужно было сделать. Поблагодаришь меня позже. — Он проходит мимо меня к лестнице справа. — Я голоден. Если хочешь поговорить, тебе придётся делать это, пока я ем.
Этот чёртов высокомерный ублюдок.
— Какого черта мы покинули Монако? Ты не можешь на самом деле меня похитить! — кричу я, следуя за ним по лестнице. Он останавливается наверху, и я резко останавливаюсь тоже, чуть не наткнувшись на его спину.
Ага. Это татуировка. Традиционный якорь моряка, который только лишь подчёркивает мышцы на его спине. Я опровергаю несправедливость всего этого, когда он поворачивается ко мне лицом.
— Ты можешь уйти в любое время, когда захочешь, мисс Баптист. — Фордж машет в сторону открытого океана. — Вперёд.
— В отличие от тебя, я не плаваю, как рыба.
— Наверное, потому что никто никогда не бросал тебя с борта лодки и не спрашивал, хочешь ли ты жить, — бормочет он себе под нос, когда идёт к автоматическим стеклянным дверям. Я с трудом улавливаю то, что он сказал, пока морской бриз не уносит это.
— Что ты сказал?
Он не останавливается, пока не занимает место за столом в салоне.
—Если у тебя есть особые пожелания к шеф-повару, не стесняйся передать их Дорси. Ей поручено максимально удовлетворять все твои потребности, пока ты на борту, — говорит он, встряхивая белую салфетку и бросая её на колени.
— Цыпочка в тёмно-синем поло и с тёмными волосами, которая ни черта мне не сказала? — спрашиваю я, подходя к столу.
Фордж наливает себе в стакан то, что пахнет свежевыжатым апельсиновым соком, и делает большой глоток, прежде чем ответить:
—Ей не нужно ничего говорить, чтобы выполнять свою работу, а именно убедиться, что у тебя есть всё, что нужно.
— Всё, что мне нужно — немного чёртовой информации. Ты узнал что-нибудь о моей сестре? Ты собираешься помочь мне вернуть её?
Фордж жестом указал на стул напротив него.
—Садись. Ешь.
— Почему ты всегда пытаешься меня накормить?
Его тёмный взгляд путешествует по моему телу, скользя по каждому изгибу, всё ещё демонстрирующемуся в смелом красном платье, которое я надела вчера вечером.
—И ты ещё спрашиваешь? Мне нравятся сиськи и задницы, и я бы не хотел, чтобы ты начала терять свои, потому что я не обеспечивал тебе должное питание.
Мой рот открывается, когда он снимает крышку с дымящейся тарелки яичницы и кладёт её половину на свою тарелку.
— Если ты не хочешь получать ответы на свои вопросы, тогда не садись и не ешь. Тебе выбирать, Индия.
С раздражением я падаю на стул напротив него.
Я веду себя как капризный ребёнок? Возможно. Но этот человек невыносим. Я понятия не имею, как справиться с этой ситуацией, и делаю всё, что могу.
Я не из тех девушек, которым приходится отступать, когда в жизни случаются неожиданности, но это не значит, что я знаю, как обращаться с таким человеком, как Фордж. Его тянет ко мне — это всё, что я знаю, но он может включать и выключать это, как по щелчку пальцев. Очевидно, что он контролирует себя, а я — нет.
Добавляю самоконтроль в свой мысленный список того, над чем нужно поработать, после изложенных десяти тысяч вариантов, как вернуть свою сестру, прежде чем она будет продана с аукциона, как секс-рабыня.
Фордж ест яйца с помощью кусочка хрустящего хлеба, который выглядит абсолютно божественно.
Итак, я могу быть одновременно поражённая и членом, и углеводами. Подайте на меня в суд. У меня есть слабости. Я говорю о своей гордости, позволившей мне украсть кусочек хлеба, когда говорит Фордж.