Глаза защипало от слез, я едва удержалась, чтобы не залепить ему пощечину. Он издевался. Снова!
Но джинн еще не закончил.
– И моих сил недостаточно, чтобы повернуть время вспять. Недостаточно сил двух, трех магов. Но если нас будет четверо – все возможно.
Он откачнулся назад и со скучающим видом сложил руки на коленях.
Меня же после этих слов будто молния пронзила. Надежда, яркая, как солнце, заполнила светом черную пустоту, со вчерашнего дня угнездившуюся в душе.
– Нет… – ахнула я.
– Воля твоя.
– Нет! Я не о том! Я просто поверить не могу. Я согласна! Согласна! На все согласна!
– Это еще не все. Ты дашь мне право после заката солнца дотрагиваться до тебя так, как я хочу и где хочу.
Необычное условие заставило кожу покрыться мурашками.
– Зачем?
– Считай, что это моя прихоть. Вы так долго испытывали на нас свою власть. Настал мой черед.
– Хочешь подчинять меня? Владеть мной? – выдохнула я, содрогаясь от страшных предчувствий.
Джинн кивнул.
Решусь ли я на такую сделку? Решусь! Я готова пройти через огонь, лишь бы вернуть родителей и любимого брата.
– Я согласна! Все?
– Нет, не все. Когда я выполню свою часть сделки, ты даруешь мне забвение.
– С огромным удовольствием! – ядовито процедила я. – Теперь все?
– Теперь все, – с не меньшей язвительностью в голосе ответил он. – Почти. Ты знаешь, что нужно сделать.
Со скрежетом повернулся ключ в замке, дверь отворилась. В тесную камеру зашли два кряжистых тюремщика, без лишних слов подхватили меня под оба локтя, приподняв в воздух, так что ноги оторвались от земли, и потащили вон.
На джинна они не обратили ни малейшего внимания, наверное, я права: его вижу только я.
– Эй! – заорала я, оглядываясь на негодяя, который и не пытался мне помочь, просто шел следом. – Спаси!
– А ну молчать! – рявкнул тюремщик. – Не рыпайся, самой же легче будет!
Верно, у них тут все годами отработано: смертника без лишних разговоров – а чего с ними беседы вести? – хватали под белы рученьки и волокли на казнь.
Я вертела головой, оглядываясь на джинна, и в конце концов схлопотала подзатыльник, от которого зашумело в ушах, а желание вертеться повыветрилось.
Но как же так? Ведь мы заключили сделку!
*** 13 ***
Меня вытащили в тесный двор тюрьмы, окруженный неприветливыми высокими стенами. Прямо здесь была оборудована виселица для мелких сошек вроде меня. Показательные казни на площади устраивали матерым преступникам, клятвоотступникам и опасным колдунам, а кому интересны бедные селянки?
Тюремщики опустили меня на землю, на шершавую, слипшуюся комьями сухую грязь. Один остался рядом, придерживая за шиворот, другой, позевывая, направился к виселице, где под надзором других палачей переминался с ноги на ногу грязный мужичонка. Он был пьян до такой степени, что то и дело норовил присесть на корточки, а то и прилечь. Он благодушно жмурился от яркого солнца и улыбался злобным рожам охранников.
Мимо меня прошла баба с ведром помоев, вылила их в яму у стены. Безразлично покосилась на меня: казней она повидала столько, что они давно перестали трогать ее сердце.
В дальнем конце площадки мужчины в мундирах городской стражи тренировались с копьями. Все они обращали на меня внимания не больше, чем на деревянный чурбан, стоящий под петлей.
Неужели вот так и закончится моя жизнь? В этом отвратительном месте! Вонь помоев, грубые хари, безразличные лица и ни травинки, ни листочка – взгляду не за что зацепиться напоследок.
Я взяла пример с пьяного мужичонки и подняла лицо, подставляя его солнцу. Посмотрела сквозь прищуренные веки вверх, будто со дна колодца. Синее небо, птица бьет крыльями, словно торопится быстрее перелететь это гиблое место… Ничего, скоро я тоже буду свободна!
Опустила взгляд и увидела джинна. Он переместился из-за спины и встал под виселицей, пристально на меня глядя. А ты гори в преисподней, лживое создание!
Петля была только одна – вешать нас будут по очереди. Мужичонку водрузили на чурбан и придерживали с двух сторон, чтобы не свалился. Третий тюремщик накидывал на голову преступника петлю, а пьянчужка добросовестно ему помогал, тыкаясь головой в веревку, как бычок, но все время промахивался.
Зрелище было одновременно и потешное, и грустное – но я смотрела, чтобы не видеть безжалостную тварь. Джинн, никем не замеченный, передвинулся ближе, заслоняя обзор. Шевельнул губами. Раз, другой…
Я зло зыркнула: «Ты уже прекратишь издеваться? Дай умереть спокойно!»
Он не прекращал и произносил как будто одно и то же слово. Я прищурилась. Джинн дает мне подсказку? Какую?