Ее одолевало жгучее желание сделать гадость Гренде немедленно, но тогда мерзавка тут же пожалуется на нее бонне, и та с радостью отвесит незадачливой ученице еще несколько розог, а этого Беатрис допустить никак не могла. Она продержалась в лучших ученицах класс почти четыре года, и до заветной мечты, заключить выгодный контракт с высокопоставленным максисом и получить возможность вращаться в высшем обществе, осталось совсем немного. Гренда не испортит все ее труды, Беатрис наберется терпения и проделает все незаметно, так, что никто ничего доказать не сумеет.
В дортуаре царили сырость и полумрак. Заходящее солнце проникало через широкие окна внутрь и раскрашивало стены в багряно-алые тона. Беатрис приоткрыла несколько створок, чтобы в комнату проник свежий воздух, и стало хоть немного уютнее. Голые серые стены, ледяной каменный пол, бесконечные ряды облупленных тумбочек и одинаковых жестких кроватей с тонкими матрасами настолько ей опостылели, что захотелось рыдать в голос и биться в истерике, пока не выбьешься из сил и не охрипнешь. Но за подобные выходки Жози тоже любила наказывать, ведь в школе все должны вести себя достойно и быть образцом спокойствия и благообразия.
Тяжело вздохнув, Беатрис смахнула предательские слезинки. Есть хотелось зверски, живот сводило голодной судорогой, а до завтрака нужно было еще пережить ночь. Питание адепток в Камелии никогда не отличалось обилием или разнообразием, поэтому девушки, как правило, с трудом дотягивали от одного приема пищи до другого. И не могло быть для них тяжелее наказания, чем лишение ужина, поскольку именно в это время они получали самое значительное количество еды, да еще и поощрение для лучших учениц класса в виде сладкого, которое всем остальным не полагалось в принципе.
Беатрис зажгла неугасимые свечи на стенах, и дортуар тут же озарился мягким желтоватым светом. Это новшество ввели совсем недавно, поскольку обычные свечи расходовались слишком быстро, и их заменили на те, что могли гореть несколько недель к ряду. Она принялась разбирать постели и наполнять кувшины для умывания. Беатрис ненавидела эту работу и училась, как проклятая, лишь бы не исполнять ее. Для адепток Камелии не было ничего позорнее и унизительнее, чем прислуживать своим же одноклассницам. Обычно этим занимались либо наказанные, либо последки, ученицы с самым маленьким среди остальных резервуаром маны. А Беатрис наравне с Грендой считалась примой, обладательницей запаса энергии почти в триста единиц, и для нее подобные обязанности были во сто крат тяжелее, чем для любой другой ученицы. Всегда невыносимо больно падать с пьедестала, особенно если ты тянешься к нему всем сердцем и лелеешь мечту взобраться еще выше.
В спальню вбежала запыхавшаяся, растрепанная Фибиан Эфрад и тут же подлетела к Беатрис:
– На, ешь. – Она сунула ей в руки несколько кусков серого хлеба. – Быстрее. Они уже близко.
В обычный день Беатрис поостереглась бы что-то брать у странноватой и непредсказуемой последки Фиби, но сегодня голод довел ее до полнейшего отчаяния, и она готова была съесть даже пучок травы, если бы ей позволили это сделать.
Она быстро запихала в рот хлеб, и начала усиленно жевать, но, торопясь поскорее проглотить сухие куски, закашлялась, схватила кувшин и принялась хлебать воду прямо из горлышка.
– Что здесь происходит? – раздался строгий голос Жози, и в дортуар вошли остальные ученицы выпускного класса.
– Ничего, бонна Виклин, – отозвалась Фиби. – Я почувствовала дурноту во время ужина и поднялась в спальню, а здесь нашла Бетти на постели. У нее разболелась голова, и я напоила ее водой.
– Это правда? – метнула Жози подозрительный взгляд в Беатрис.
– Да, бонна Виклин, – отозвалась та, успев в последний момент все проглотить. – Но мне уже лучше.
Бонна покосилась на нее, не доверяя словам, и хотела отправить ученицу в лазарет, но тут вспомнила, что лекарка уехала в город по срочному делу, и решила дождаться завтрашнего утра.
– Ладно, отдыхай, – сказала наконец Жози. – Но если станет хуже, обязательно сообщи мне. Я провожу тебя в лазарет.
– Хорошо, бонна Виклин, – ответила Беатрис, мечтая, чтобы Жози поскорее ушла в свою комнату, которая находилась тут же, в конце дортуара, и была отгорожена от общей спальни учениц перегородкой.
– Всем доброй ночи, – пожелала Жози и направилась к себе. – Долго не болтайте.
– Доброй ночи, бонна Виклин, – раздались со всех сторон девичьи голоса.
Беатрис выдохнула и направилась к своей кровати, за ней поспешили ее подруги: крепкая небольшого роста Хельга Дорн и миловидная синеглазая Элиза Хаксли.