– Аделия, – тихий голос мага оглушил едва сдерживаемой яростью.
Я не нашла ничего лучше, как отступить на шаг и торопливо выкрикнуть:
– Я ничего не делала!
Правду сказала абсолютную!
Очередной шаг находящегося примерно в двух метрах от земли и меня Армейда. Тяжёлый, мрачный, откровенно угрожающий!
– Я сказал ждать в кабинете, – с нажимом процедил он каждое слово.
Отпрыгнув ещё на два шага, возмущённо воскликнула:
– Могли погибнуть люди!
Ренар застыл на мгновение, уже в следующее попросту спрыгнул на землю с высоты почти двух метров, легко и свободно, словно со ступеньки спустился, оставшись значительно выше даже так, стоя на земле и соответственно на одном уровне со мной.
– Люди?! – тихо и разъярённо переспросил архимаг.
Невольные свидетели нашего скандала содрогнулись и поспешили незаметно, но максимально быстро удрать прочь. Я их не осуждала, сама бы с радостью присоединилась, потому что тон у лорда Армейда был таким, словно он был готов прямо сейчас всех окружающих его людей перебить голыми руками. И никто не сомневался в том, что он действительно на подобное способен! Никто!
Но Ренар сдержался, лишь зарычал. Глухо, жутко, заставляя дрожать от страха. Этот рык исходил из глубины его мощной груди, лорд Армейд даже губ не разомкнул, и вообще внешне оставался мрачным и опасным!
– О, хорг, – простонала я, как никогда сильно желая просто потерять сознание.
Но вместо всего того жуткого, к чему успела приготовиться, я услышала неожиданное:
– Как ты это делаешь? – недоверчиво-непонимающее.
Я не ответила, попросту не поняв смысл вопроса, и под моим перепуганным взглядом Ренар внёс ясность:
– Я оставил тебя на пять минут. Всего пять минут, Лия.
Тут уже я, не смотря на весь страх, возмутилась:
– Хочешь сказать, это я виновата?
Неопределённо махнула рукой в сторону руин ресторана, но не рассчитала и задела тело архимага. Поразилась тому факту, что оно было болезненно каменным, в смысле, твёрдым от злости и напряжения, которые внешне лорд Армейд показывал куда в меньшем количестве.
– Хочу сказать, – начал хрипло, – что тебе нужно научиться слушаться, когда говорят сидеть и ждать.
Настал мой черёд смотреть на него мрачно и зло.
– Ещё что-нибудь? – уточнила тихо и негодующе, держа ушибленную о него руку второй ладонью.
Полыхнули злым пламенем глаза, дёрнулась щека.
– Да, – утробное, пробирающее до костей рычание. – я приставлю к тебе охрану. С этого моменты ты неустанно будешь находиться под присмотром.
– Что? – я не поверила. – Вот только попро…
Договорить мне попросту не позволили.
Ослепившая вспышка портала и ощущение неконтролируемого падения.
И я падала, падала, окружённая холодным светом… и упала на что-то мягкое, пружинящее и родное.
Торопливо сев, мгновенно узнала нашу с Каррин комнату. Пустую по причине того, что соседка вернуться ещё не успела, пропитанную лёгким цветочным ароматом из-за букета нарциссов, подаренного Рине Элтоном.
Вот хорг… и пообедали, и поговорили.
Бесконечно проклятый Мрак!
Глава четвертая
Примерно через час с тихим скрипом приоткрылось окошко, впуская в комнату прохладные весенний воздух и беззвучную, похожую на тень гаргулью. Каменное существо бросило на меня взгляд с подоконника, осознало, что я его вижу, но ничего не сказало и ушло лишь после того, как оставило на столе тихо прошелестевший букет крайне ароматных пионов.
Окно за гаргульей закрылось, я и букет остались.
Сидящая на своей постели со скрещенными на груди руками я и вызывающе лежащий на столе букет. Вызывал он в основном злость и желание вышвырнуть его в окно… но в чём цветы виноваты?
Резко поднявшись, я быстрым шагом пересекла всю комнату, схватила букет, который оказался куда больше и тяжелее, чем с кровати казалось, но не достаточно тяжёлым, чтобы меня остановить. Прижав его к груди исключительно ради того, чтобы не уронить, я покинула собственную комнату, вихрем слетела вниз по винтовой лестнице и, воровато оглядываясь, оставила цветы на подоконнике в коридоре, предварительно магией проверив, нет ли в нём записок.
Девочки у нас жалостливые и цветам погибнуть точно не дадут, а я… а мне этот букет не нужен. Я его принимать не хотела. Ни его, ни правоту того, кто его отправил.