— Клянусь кровью Гилленая, достопочтенная Флоретт, мы уйдем, как только наш благодетель придет в себя.
— Это меня тоже беспокоит, — нахмурилась Флоретт и принялась мыть ведро. — Вы выхаживаете своего купца уже очень давно, но лучше ему не становится.
— Становится. Потихоньку, понемногу. Раны почти перестали гноиться.
— А что, если ваш купец вообще не придет в себя? Если он до конца дней так и останется не жив и не мертв... Сколько вы готовы ждать?
— Это решаю не я.
— Святой брат, прошу, не оскорбляйтесь. Мы люди набожные и верим вам. Если этот богач так важен для вас, для храмов и верных последователей, значит, так тому и быть. Божий люд ведь знает больше... — Флоретт опустилась на скамью под яблоней, чтобы перевести дух. — Ух, ну и утро выдалось... Деревенские задают мне вопросы, брат Фастред. Ваши люди на берегу поглядывают на наших баб. Мужикам это не нравится. Вы едите, но мало работаете, потому что у вас много ослабевших... Это ослабляет и нас. С каждым днем недовольство людей растет. А я знаю их всю жизнь, и после вашего ухода я останусь с ними. И я больше не могу приносить вам в жертву благоденствие всей нашей деревни.
Фастред кивнул.
— Понимаю. И не смею просить об отсрочке.
— Сколько дней вам понадобится, чтобы собраться и уйти?
— Я должен посоветоваться с братом Аристидом. Он скажет, можно ли перевозить больного. Если да, то мы уйдем сразу же.
Староста поднялась и с кряхтением разогнула спину.
— Сегодня вечером собираются наши старейшины, — сказала она. — Много дел нужно обсудить и решить. Через три дня начинается луна свадеб, будут большие празднества. Наши законы требуют, чтобы мы угощали и вас, но...
— Но здравый смысл говорит, что к этому моменту лучше бы нас здесь не было, — улыбнулся Фастред. — Я поговорю с братом Аристидом сегодня же.
— Спасибо, святой брат. Клянусь, кабы не чума, мы смогли бы прокормить всех. Керкеран издавна славился урожаями. Но хворь...
— Мы всегда будем вам благодарны, Флоретт. Вашей семье и всей вашей деревне.
Со стороны дорожки, что огибала дом по широкой дуге, послышался шум. Фастред и Флоретт обернулись на шорохи. Сквозь роскошные заросли мальвы просунулась голова Полин.
— А вас зовет брат Аристид, — возвестила девица.
— Иду.
Староста кивнула и вернулась к скотине. Фастред наспех вытер руки о штаны, вызвав у Полин смешок.
— Как-то неряшливо для монаха. А ведь еще лекари...
— Я не лекарь, а калекарь, — Фастред указал на свой меч. — Это брат Аристид все пытается сделать из меня человека.
— Да чего из вас человека делать? Вон, и так неплохо вышло. В монахи плохих людей не берут.
— Разных берут, — тихо отозвался брат-протектор.
Полин покраснела и задержала взгляд на лице Фастреда дольше обычного.
— Значит, вы теперь уйдете? — наконец спросила она.
— Да. Мы дорого обходимся твоей деревне.
— Но рыба-то ничья.
— Зато у хлеба всегда есть хозяева. Так нужно.
— И куда пойдете?
— Не знаю. На север, наверное. По тракту.
Полин вцепилась обеими руками в его ладонь.
— Возьмите меня с собой. Прошу!
Фастред опешил.
— Это еще зачем?
— Мир повидаю. Не хочу состариться, сидя на одном месте.
— Ты говоришь это монаху. Монахи обычно сидят в холодных каменных домах, молятся, переписывают книги и никуда не выезжают.
— Но этот монах, — она ткнула пальчиком в сюрко Фастреда, — видел полмира. По суше гулял, по морю плавал. Может я тоже хочу стать такой монахиней.
— Такой точно не захочешь. — Брат-протектор высвободил ладонь из удивительно крепкой хватки девицы. — Не говори глупостей, Полин. Тебе наверняка подберут хорошую партию здесь.
— Но я не хочу здесь, понимаете?
Монах улыбнулся.
— Я знал одну девицу. Ее зовут Эльга, она теперь уважаемая женщина и живет в Хайлигланде. Отважная и умная — прямо как ты. Однажды она решилась на путешествие, чтобы просить милости для своей деревни. А потом стала старостой этой деревни. Открыла рынок, стала очень важной женщиной — прямо как твоя матушка. И мужа нашла из своих — я слышал, он хороший человек. Эльге не нужно скитаться по миру, чтобы быть счастливой. И прежде, чем решишь бежать отсюда, подумай и еще раз хорошенько оглянись по сторонам. Быть может, твоя судьба ближе, чем ты думаешь.
— Но...
— Можем поговорить об этом позже, — Фастред мягко отодвинул ее с пути. — Сейчас я нужен брату Аристиду.
Пытаясь отделаться от Полин, Фастред рванул в дом так быстро, что распугал всех кур и котов. Вслед ему заливисто разлаялся пес, угомонившийся, впрочем, от ворчания Флоретт.
— Вас только за смертью посылать, — раздраженно буркнул патрон по-хайлигландски, даже не обернувшись к вошедшему помощнику. — Его величество очнулся. Налейте теплой воды и подготовьте ткань.
— Слава Хранителю!
— Как вы себя чувствуете?
— Словно я умер и воскрес. — Король увидел Фастреда и искренне улыбнулся. — Рад вас видеть, верный страж.
Брат-протектор коротко кивнул и вылил воду в чан над огнем.
— Я голоден, — заявил король. — Ужасно-ужасно голоден.
— Сперва дайте мне осмотреть вашу ногу еще раз, — попросил Аристид.
Король подчинился. Лишь скривился и зашипел, когда монах дотронулся до краев раны.
— Ну наконец-то, — возрадовался Аристид. — Ногу мы спасли.
— Значит, я отныне обязан вам еще сильнее.
— Вы обязаны брату Фастреду, который умудрился найти нужные травы для лечения. Ходить вам еще рано, но мы сможем соорудить или выкупить у местных повозку.
— И куда идти? И как?
— Навстречу Вигге Магнуссену. Теперь его войско — ядро наших сил.
— И уходить нужно быстро, — добавил Фастред. — Нам здесь больше не рады. Того и гляди начнут подозревать неладное.
— Согласен. — Грегор Волдхард снял с шеи украшенный камнями серебряный диск и протянул Фастреду. — Отблагодарите местных, купите повозку и лошадей. Этого хватит?
Брат-протектор бережно принял дар.
— Более чем, — ответил он.
— Прекрасно. Я хочу отправиться в путь уже завтра на рассвете. По моей вине мы и так слишком сильно здесь задержались.
— Начну приготовления немедленно.
Фастред поклонился и, оставив короля с Аристидом, вышел. Полин куда-то делась — видимо, мать все же нашла для нее работу. Флоретт во дворе тоже не было. Зато с улицы доносился гвалт встревоженных голосов. Несколько мужчин и женщин спорили, слышалась громкая ругань. Фастреду показалось, что среди спорщиков была и Флоретт. Сунув медальон короля за пазуху, он осторожно вышел на дорогу.
— Точно вам говорю! — Причитал старец, голос которого показался Фастреду знакомым. — Сначала Анси взяли. Затем Алансон пал — ну после Анси он им на зубок был, конечно... Соседние деревни все пограбили, зерно забрали, девок попортили. Теперь ваш черед! Собирайте ценное и идите с нами в Бениз! Идем с нами, пока не поздно!
Ответом старику был невнятный ропот.
— Никуда я не пойду! — ворчала Флоретт. — Мои предки возделывали эту землю от начала времен. Империя еще не сформировалась — а мы уже жили на этом берегу! Войны лордов пережили, королей пересидели. Чуму перетерпели. Голод, шторма, сборщиков податей переживали — а уж последние те еще кровопийцы! И ничего, крепнем. Какая-то горстка северян не заставит меня уйти. Ты, Жун, можешь идти куда хочешь. Хоть в Бениз, хоть в Миссолен. А я...
Фастред выглянул на дорогу. Рассмотрев пришельцев, шарахнулся в сторону и прилип спиной к забору, надеясь, что за вервями орешника его не заметят.
— Черт.
Вот почему голос показался ему знакомым. Жун — тот самый староста Алансона, отправивший за ним погоню. Лишившийся людей по вине Фастреда. И этот старикашка точно бы его узнал.
— Дело дрянь.
Монах аккуратно прошагал вдоль забора, открыл калитку и сморщился от скрипа проржавевших петель. Флоретт обернулась на звук, приметила брата-протектора и тут же его окликнула.