Уезжать из Латэни не хотелось — слишком прекрасен был город, хотя Айше почти не довелось погулять по его улицам. И отбывала советница с обещанием самой себе непременно сюда вернуться.
День отъезда выдался погожим: на небе ни облачка, ветер в бухте ласково трепал флаги. Сверкали слюдяными прожилками величественные стены, и Айша невольно залюбовалась красотой южного города. Вместе с кораблем вагранийцев Латанийцы решили отправить три своих судна, груженые сундуками с золотом, мешками с зерном и тканями. Айша не смела об этом просить, но король Эйсваль распорядился отправить первую помощь немедленно.
Хранительница Юимриль не смогла спуститься, но тепло попрощалась с Шано и познакомила ее с жрецом Венлеем, которого отправила обследовать место гибели вагранийского Сердца. Айша не возражала. Сейчас она была готова согласиться на что угодно, лишь бы скорее добраться до Рантай-Толла и сообщить своему народу о появившейся надежде.
Айша прибыла в порт пораньше, чтобы лично проконтролировать обращение с грузом. Кроме того, ей хотелось побыть одной и полюбоваться очертаниями суши перед отъездом. Морские путешествия она не любила еще и по причине однообразия пейзажей.
— А вы ранняя пташка, почтенная Шано.
Айша обернулась на голос Янелея. Принц привалился к каменной стене и любовался морем. Советница поклонилась.
— Вы, видимо, тоже.
— На самом деле я люблю поспать подольше. Но в день отъезда, увы, пришлось проснуться до зари.
— Значит, вы тоже уезжаете?
— А разве мой отец вам не сказал? Ах, Лейлун, вот же негодяй! — Театрально возмутился принц. — Он должен был передать волю его величества. — Янелей ближе подошел к Айше и широко улыбнулся. — Я еду с вами.
— И зачем же?
— Как зачем? Кто-то должен убедиться, что зерно и золото достигнут места назначения.
— И с каких пор короли отряжают на это своих детей?
— С тех самых, когда дети просят об этом королей. — Янелей обошел вокруг Айши, активно жестикулируя, почти с гацонской страстью. — Верьте мне, я валялся у его величества в ногах, умолял его и, кажется, даже пустил слезу отчаяния.
— И король сжалился.
— Разумеется. Как можно противостоять моему обаянию?
— И правда, — в шутку подыграла вагранийка. — Я в опасности! Теперь еще, вероятно, окажусь с вами на одном корабле. Горе мне. Я пропала.
Янелей заливисто расхохотался и без страха запрыгнул на парапет стены.
— Ох, Шано Ройтш, я мечтал о Ваг Ране всю жизнь. Грезил им. Читал все доступные книги. Отдавал купцам лучшее вино, лишь бы услышать красочные рассказы тех счастливцев, что там бывали... И как я мог упустить возможность отправиться в вашу страну, едва она представилась? Клянусь, я бы убил за это.
Айша подошла к парапету и аккуратно заглянула вниз. В отличие от Янелея, бояться высоты она так и не разучилась.
— Я предупреждала, что сейчас там особо не на что смотреть, — тихо сказала она. — Руины, люди в горе, голод и болезни.
— Уверен, вы лукавите. Наверняка там осталось много прекрасного.
— На севере. И в горах. Но сейчас не до них.
— Можем поспорить. Если я не впечатлюсь Рантай-Толлом, то буду вам должен.
— Не считаю правильным спорить с принцем, — мягко улыбнулась Айша.
— А зря. Со мной легко спорить, потому что я умею признавать неправоту. — Янелей спрыгнул с парапета и встал бок о бок с вагранийкой. — Как бы то ни было, почтенная Шано, все складывается очень хорошо. Быть может, лучше, чем мы могли себе представить. Вы получили союз, деньги, провизию. И прекрасного собеседника. А если вы пожелаете не ограничиваться одной лишь беседой...
Именно это ее и смущало. Латандаль слишком легко пошел на переговоры. Слишком тепло принял полунищее посольство вагранийцев. И слишком большую услугу оказывал, не особенно требуя платы. И теперь Эйсваль навязал Айше сына — наверняка самого ушлого и языкастого из всех своих отпрысков. Чутье подсказывало Айше не доверять ему ни в коем случае.
— Пожалуй, — ответила она. — Все гораздо лучше, чем я могла помыслить. Садитесь на мой корабль.
— Даже так?
— Разумеется, — сладко улыбнулась Айша. Хотел играть — игру он получит. Ей было не впервой пользоваться своей красотой. — Дорога длинная, в море — тоска. И раз вы сами пришли ко мне, то я глаз с вас не спущу.
Янелей выглядел полностью удовлетворенным.
— Тогда скажу Дивеку перетаскивать мой скарб в вашу лодку.
5.1 Эллисдор
— Я хочу остаться в Эллисдоре.
Альдор перевернулся на бок и взглянул на Рейнхильду. В свете единственной свечи ее лицо казалось старше.
— Умбердо это не понравится, — тихо ответил Граувер. — Он всегда будет держать тебя подле себя. Ты нужна ему.
— Пока не вырастет наш ребенок. Лишь до той поры.
— Даже тогда он едва ли тебя отпустит. Слишком многое от тебя теперь зависит. Видела, как местные тебя встречали?
Королева улыбнулась.
— Как родную. Называли спасительницей, забрасывали цветами... Я никогда не видела эллисдорцев такими счастливыми.
— Именно, — согласился Альдор. — Политика Грегора разорила и утомила их. Многие так и не смирились с мирным договором, не приняли рундов. Тебя же они считают спасительницей и тебя хотят видеть на троне. Это именно то, чего желал Умбердо. Пока ваш ребенок не достиг совершеннолетия, лишь ты остаешься легитимной правительницей Хайлигланда. Истерд они не примут никогда. Она хорошая женщина, но дело не в ней.
— Знаю. Истерд всегда будет для местных символом войны и потерь. Грегора они простят. Со временем забудутся многие его деяния. Но Истерд такой чести не удостоится. — Рейнхильда натянула одеяло до подмышек и приподнялась в постели. Угли в камине почти угасли. — Холодает. Зачем ты жалеешь дрова?
Альдор пожал плечами.
— Мне много не нужно, а тебя я сегодня не ждал.
— Теперь я буду приходить чаще. Нашла лазейку.
— Слишком опасно. Мы оба рискуем. Ты не должна приходить ко мне сюда. Весь замок напичкан гацонцами.
Альдор натянул сорочку, сунул ноги в туфли и все же занялся камином. Рейнхильда была права: по старой монастырской привычке он берег дрова, и его покои всегда быстро выстывали.
— Когда же нам видеться? — Королева выбралась из-под одеяла и принялась одеваться.
— Могу организовать прекрасную охоту для Умбердо. Наши леса ему понравятся.
— Он возьмет меня с собой. И тебя. Ты нравишься ему, Альдор. Не знаю, почему. Но Умбердо очень тепло о тебе отзывается.
— В лесу проще ненадолго потеряться. Нам много времени не нужно, — отозвался эрцканцлер. — Но...
Рейнхильда пристально взглянула на Граувера. Он понял, что не смог скрыть от нее мыслей.
— Ты не хочешь этого. — Она поочередно указала пальцем на себя и на него. — Не хочешь продолжать, ведь так?
— Хочу. Но не считаю это правильным. Ты получила от меня все, что хотела. Пора остановиться, пока беспечность не погубила нас обоих.
— Прямо сейчас Умбердо лапает за задницу какого-нибудь миленького пажа. — Рейнхильда начинала злиться, и Альдор ее не винил. — Почему ему можно, а мне — нет?
— Потому что ты королева. Образец благочестия и милосердия. Потому что за Умбердо богатейшая страна, а Хайлигланд — нищий. Потому что Умбердо останется Умбердо Гацонским и без жены. Но кем станем мы с тобой без него?
Рейнхильда завязала тесемки на ночной рубашке и запахнула халат.
— Ты сам сказал: за мной Хайлигланд, — сказала она. — И я все еще нужна ему.
— Не настолько, как ты думаешь. От Истерд он избавится. Может избавиться и от тебя, особенно если дитя вырастет крепким и здоровым. Не раздражай Умбердо, любовь моя. Ты зависишь от него куда сильнее, чем думаешь. Пожелай он от тебя избавиться, народ Эллисдора тебя не спасет. И я не спасу. Я тоже интересен ему лишь до той поры, пока делаю то, чего он хочет.
— Значит, ты снова играешь в благородство?
Огонь разгорелся, от камина повеяло жаром, и комната осветилась желтыми всполохами. Глаза Рейнхильды горели гневом, но Граувер стоял на своем.