Десари подошла к бортику купели и села, рассматривая осколки.
— Что будешь делать? — спросил ее Фештан.
— Не знаю. Это всегда выходит по-разному. — Она подняла глаза на вагранийца. — Это сильное место, поток может затянуть меня слишком глубоко, и сама я не смогу выбраться. Если начнешь чувствовать неладное, просто возьми меня за руку. Так делала Артанна, когда меня вытаскивала.
— Я еще ничего подобного не...
Десари улыбнулась.
— У тебя все получится. Но не торопись, я постараюсь выйти из потока сама.
Фештан продолжал встревоженно глядеть на нее, но Десари знаком велела ему отступить. Она забралась внутрь разбитой купели и положила факел на бортик, чтобы были видны обломки Сердца. Вагранийцы молчали. Айша напряженно ждала, Рошана с благоговением следила за каждым движением рук эннийки. Фештан замер в страхе перед неизвестностью — однажды ему уже досталось от этого бассейна, и повторять подвиг не хотелось.
Десари села напротив обломков спиной к вагранийцам, скрестила ноги и, вытянув руки вперед, прикоснулась к обломкам, концентрируя на них поток.
— Дай мне видение, — шепнула она. — Покажи мне Руфала. Пожалуйста.
Она закрыла глаза, ловя движение эфира. Вокруг осколков она чувствовала слабую пульсацию, словно в остатках Сердца еще билась жизнь, но ощущалось это едва-едва. Не размыкая век, Десари наощупь принялась собирать осколки в единую сферу — каким и должно было быть живое Сердце. Пальцев не хватало, чтобы объять весь шар, и она подалась ближе, помогая себе ногами.
— Что она делает? — глухо спросил кто-то издалека.
Десари не ответила. Требовалась сосредоточенность. У нее только-только начало получаться. Удерживая расколотую сферу, она сконцентрировала поток на ней. Мгновением позже шар вспыхнул: ослепительное белое сияние залило зал, руины каменных стен зачернели, словно обломанные зубы древнего чудища. Кто-то вскрикнул.
Свет погас. Десари выпустила шар из рук, осколки выскользнули из ее пальцев, а сама она рухнула в поток видений.
Едва вспышка света погасла, Феш услышал стук обломков. Увидел, как сгорбилась Десари, завалилась на бок и медленно сползла на дно бассейна. Айша метнулась было к ней на помощь, но Феш остановил ее.
— Рано.
Он осторожно обошел бассейн вокруг.
— У нее видение. Нельзя прерывать.
— С ней часто такое? — спросила советница.
— Так сильно при мне впервые. Но это точно видение. Глаза бегают, видишь. Она смотрит.
Феш сел на бортик, следя, чтобы ненароком не коснуться девушки. Поначалу она просто лежала без движения — лишь ресницы трепетали, словно Десари видела сон. Но вдруг ее пальцы зашевелились, сжались в кулаки. Спина выгнулась, шея вытянулась, словно Десари пыталась вырваться из неведомых пут, прорваться сквозь что-то плотное. А затем ее затрясло так сильно, что эннийка начала биться головой о дно бассейна.
— Хватит! — рявкнул Феш и перепрыгнул через борт бассейна, спеша на выручку. — Я ее вытаскиваю. Отойдите!
Он подполз к Десари, зубами сорвал перчатку с руки и, положив одну руку девушке под голову, прикоснулся голыми пальцами к ее лицу.
— Давай, возвращайся.
Десари закричала, не приходя в сознание. Лицо исказила гримаса мучения.
— Что ты с ней делаешь? — Рошана бросила факел и подбежала к сыну. — Ей больно.
Феш оттолкнул мать.
— Давай, Десари, — шептал он ей в ухо. — Это я, Феш. Вернись ко мне.
Она забилась еще сильнее, вцепилась в его руку с такой силой, что Феш вскрикнул от неожиданности — наверняка сломала ему палец. Феш вырвал руку и снова приложил ее ко лбу эннийки.
— Вернись!
Он тряхнул ее со всей силы, и Десари обмякла. Пальцы разжались, складки на лбу разгладились.
Десари распахнула глаза, с трудом сфокусировала взгляд, повернулась на бок и сплюнула сгусток крови. Феш заметил, что кровь у нее пошла и носом.
— Ты цела?
Эннийка перевела взгляд на Айшу.
— Он... Он не хотел, чтобы я его увидела, — хрипло проговорила она. — Но я победила. Я знаю, где его искать.
Айша опустилась на колени возле девушки, пробежалась кончиками пальцев по ее лицу, взяла за руку и закрыла глаза.
— Цела. Жить будешь.
Десари слабо улыбнулась.
— Сердце еще живо, вы видели. Латанийцы были правы.
— А Руфал? — Айша с надеждой взглянула на девушку. — Ты знаешь, как до него добраться?
Эннийка кивнула.
— Оказывается, я знаю его довольно давно. Просто лишь сейчас смогла его увидеть. — Она повернулась к Фештану. Он не разжимал объятий, боясь, что она снова провалится в этот кошмар. — Спасибо, что вытащил. И нам нужно в Миссолен. Я найду его там.
6.3 Миссолен
— Все еще болит? — Симуз дотронулся до раны на ноге Артанны. Вагранийка накрылась одеялом.
— Пока в покое, нормально. Но двигаться тяжело. Думаю, это уже навсегда.
— Помнишь, кто тебя штопал?
— Смутно. Какая-то старуха за мной ухаживала. Долго... Но сколько точно, не знаю.
Медяк прикоснулся к повязке, что закрывала незрячий глаз.
— Это оттуда же?
— Вроде да.
— Покажи мне.
Он потянулся, чтобы размотать испачканную в дорожной пыли ткань. Артанна испуганно отстранилась.
— Не надо... Там все плохо.
— Покажи.
Он и правда чувствовал, что должен был. Следовало знать, на что она пошла ради него с Десари. Ни разу за все это время она не обвинила его, не злилась, не укоряла. И не говорила об этом даже после того, как все вспомнила. А Симуз не знал, как к ней подступиться.
Артанна наверняка замечала его нужду, но всегда переводила тему, когда он пытался спросить об этой ране. Не хотела. Вероятно, боялась.
— Что бы там ни было, это моего отношения не изменит, — попытался успокоить ее Медяк. — Не скажу, что с одним глазом ты стала совершенством, но тебя это не портит.
Он вновь потянулся к узлу на повязке, но Артанна остановила его.
— Сама.
Непослушными пальцами она медленно развязала узел, сняла несколько слоев некогда белой ткани и опустила дрожащие о волнения руки.
— Я предупреждала, — тихо проговорила она, отведя взгляд.
Верхнее веко было пришито к нижнему. Грубо — работа явно не ученого лекаря. Уродливый шрам тянулся от лба, прорезал бровь плешью и заканчивался у скулы. Кожа на месте раны лоснилась и бугрилась.
Симуз просто обнял ее.
— Это ничего для меня не изменило. И никогда не изменит. Не смей меня бояться.
Она не ответила. Медяк лишь почувствовал, как голое плечо обожгла ее слеза.
Это была их вторая ночь после прибытия в Миссолен. По дороге из Амеллона было не до разговоров: опасаясь погони, беглецы почти все время молчали, не разжигали костров, скрывались в глубине лесов. Но погоня либо потеряла их, либо отстала — Симузу и Артанне удалось войти в Миссолен незамеченными. Первую ночь они провели на постоялом дворе: здоровье подвело Артанну, и пришлось оставить ее отсыпаться. Медяк же направился прямиком к людям Ихраза, сообщил о важных новостях, и уже утром его принял сам император. Симуза удивила реакция правителя на предательство собственного брата. Обычно Демос проявлял чувства, изволил острить, да и в целом держался с подчиненными человечно. Но в этот раз что-то в нем переменилось. Симуз поначалу списал все на встревоженность императора предстоящими событиями, но и беспокойства Демос не проявлял. Правитель держался отрешенно, его разум был сосредоточен на решении одной-единственной задачи. Все лишнее он каким-то чудом попросту отсек.
Демос молча выслушал новости и отчет о выполненной работе. Расспросил подробнее лишь о Брайсе — и то потому, что во влиянии на освендийца и состояла изначальная задача Симуза. Шпион доложил об успехах — казалось, это удовлетворило заказчика.
Им с Артанной выделили скромные покои прямо во дворце. Город вовсю готовился к осаде и предстоящему сражению, и Демос явно желал иметь хороших бойцов поближе. Занятый приготовлениями, император быстро окончил встречу, пообещав аудиенцию на следующий день. И лишь сейчас, выспавшись как следует, насладившись обществом друг друга и поев горячей пищи, они наконец-то смогли поговорить.