— Открой, — сказала Алексия, бросая презерватив обратно Майло. И, перехватив его нахмуренный взгляд, прежде, чем он успел открыть рот и ей сухо ответить, опустила голову и провела языком от отвердевших яиц до темной, очень гладкой на ощупь головки.
— Это не леденец, — отозвался Рэмси и надавил Грин на затылок, заставляя обхватить член губами и опуститься. Она пугливо вздрогнула, когда головка ткнулась в глотку и едва не закашлялась, но взяла себя в руки и, подчиняясь заданному рукой Майло такту, стала двигаться. Вопреки упрямому желанию укусить она старательно отводила зубы, вместо этого плотно сжимая губы и повторяя каждый подъем и опускание головы скольжением языка вдоль отчетливо вздыбившейся вены.
— Умница, — сменив строгий тон расслабленно тихим, похвалил Майло. Давление его руки исчезло с головы Алексии, зашелестел надорванный край упаковки, и он протянул ей белесое скользкое кольцо презерватива. Она взяла его, неумело путаясь в собственных пальцах растянула по члену, привстала и, придержав край трусиков, медленно оседлала. Впускать в себя давящий, распирающий мужской член было так непривычно, что Алексия вся сжалась и забыла дышать, концентрируясь на том, чтобы остановиться, едва почувствует боль. Но она полностью опустилась, расслабив мышцы бедер, а той так и не ощутила. Замерев на мгновенье, чтобы удостовериться, что всё в порядке, Грин напрягла ноги и осторожно привстала. От бедер к коленям, болезненно остро упершимся в стол, покатилась неприятная судорога. Чтобы так двигаться, ей нужна была опора, и Алексия поставила руки Майло на грудь. Оттолкнувшись от неё, она подалась тазом вверх и опустилась, затем снова и с каждым разом всё ускоряла темп. Прогнув спину, она постаралась найти тот угол, под которым давление приходилось в чутко отзывающуюся точку внутри неё, и задвигалась ещё быстрее, ловя сладкое чувство внизу и подталкивая его выше, усиливая, растягивая, заставляя побежать по телу к голове.
Усилия порвали её дыхание на судорожные вдохи, а приятное бурление примешало к выдохам тихие стоны. Ей потребовалось всего несколько минут на то, чтобы, не получая никакого сопротивления, разжечь себя настолько, чтобы потеряться окончательно. Оргазм — забытое, редко достижимое прежде ощущение предельного переполнения и одновременного блаженного опустошения — накрыл её с головой, сотрясая спазмом напряжения и отплывая расслаблением, заставляя невнятно что-то прорычать и всхлипнуть, упасть в собственные уложенные на грудь Майло руки и мелко задрожать.
Она ещё ощущала угасающую пульсацию внизу, когда Рэмси подхватил её, перевернул и, навалившись сверху, спешными, обрывистыми движениями погнался следом. Он кончил так же быстро, как и она, резко придавив её бедрами и замерев. Его сердце заколотилось так, будто собиралось разорваться — Алексия почувствовала его безумный галоп в вене на шее Рэмси, когда он упал на неё, хрипло, судорожно вдыхая. И прежде, чем сама она успела прийти в себя, Майло слез со стола. Заправляясь, он с отдышкой выговорил:
— Охуеть! Ты… приведи себя в порядок. Нам надо кое-куда съездить.
Грин привстала на локтях. Комната медленно вращалась по часовой стрелке.
— Нам надо кое-куда съездить?!
— Да. Подъем!
***
Клуб «Королевство» был слишком тесным, слишком пафосным, слишком пропитан Грантом Джошуа, чтобы Майло относился к этому месту ровно. Со стен здесь свисали пыльные пластмассовые джунгли, светились неоном розовые фламинго, синие короны, желтые бокалы. В низком зеркальном потолке, содрогающемся в такт музыке и топоту ног, отражалась танцующая толпа. Сами посетители были однотипными расфуфыренными телками, меньшинство которых — если такие вообще были, наверное, просто достаточно убедительно притворялись — приходили сюда отдохнуть; большинство же надеялись оказаться замеченными кем-то из высокопоставленных друзей Гранта, регулярно наведывающихся сюда в поисках свежего мяса.
Рэмси проталкивался через зал, крепко ухватив Алексию Грин под локоть. Они оба выбивались из основной массы. Майло не пах дорогими духами, не отсвечивал ультрафиолет белоснежной рубашкой, не сорил деньгами, не заглядывался на танцующих на барной стойке полуголых девиц. Прокурорша не щеголяла глубоким декольте и голыми ногами, не извивалась змеей, оттопыривая задницу и заигрывающе поглядывая поверх плеча.
Они направлялись в самый последний, вип-зал у зашторенного входа в который надежнее любой двери сомкнули плечи два натасканных самим Рэмси амбала. Завидев его, они коротко кивнули и расступились. Сразу за их спинами музыка стала тише, в узком коридоре с мягкими панелями на стенах не взблескивали лампы. За коридором в помещении, разделенном на уединенные кабинки с диванами и столиками, было накурено и прохладно.
Грант Джошуа в компании двух друзей из крупного бизнеса восседал в своей коронной, центральной кабинке. Алексия Грант, увидев его, резко остановилась и округлила глаза.
— Уговор был только о тебе, — проговорила она, поворачиваясь к Майло и почти тыкаясь в него лицом. — Зачем я здесь?
Он передвинул руку с её локтя к ладони, подхватил и сжал её холодные пальцы. Только истерики или ступора ему сейчас не хватало — они и так опаздывали.
— Успокойся, — сухо приказал он. — Тебя никто не тронет.
И чтобы удостовериться, что так и будет, он дернул прокуроршу к себе и поцеловал в губы. На глазах у Гранта пометил её своей. Джошуа мог сколько угодно топтаться по яйцам Майло, пока был уверен, что он на надежном поводке. Если бы сейчас ему вздумалось прикоснуться к Алексии, Гранту пришлось бы дважды подумать. Переходить дорогу Рэмси было одинаково опасно и для врагов, и для друзей, и для босса. Ему позарез было нужно отстоять свои позиции: без Майло — никак, поверх него — чревато. А может, свои границы — напомнить Гранту, что у его цепного пса были собственные желания, были способы их достижения и пасть была достаточно зубастой, чтобы выгрызать утоление желания через живую плоть.
Когда они вошли в кабинку, Грант Джошуа встал и манерно поклонился:
— А, мисс Алексия — моё почтение — Грин!
Он протянул к ней руку, подхватил её кисть и потянул вокруг стола на диван ближе к себе. Майло нехотя разжал пальцы, отпуская прокуроршу. Джошуа, будто услышав скрип зубов, с которыми Рэмси это сделал, обернулся к нему и, подмигнув, добавил:
— Вот оно, значит, как! А я-то думал, почему он мне Вас не показывает. Он жадничал!
Алексия неспокойно оглянулась на Майло, в глазах повис произнесенный ею, но не получивший ответа вопрос. Рэмси едва заметно кивнул — делай, что велят. Она послушно села рядом с Грантом.
— Я о Вас наслышан, — сообщил он. — Удивительно и даже жалко, что нам не выпадало встретиться прежде.
Грин, натянутая, как струна, скривила губы.
— Действительно, мистер Джошуа, — ответила она едко. Так, глотая страх и неприязнь она обычно разговаривала с Майло. — И я о Вас наслышана. Столько материалов на Вас проработала, что удивляюсь, как мы прежде не встретились в суде.
Майло, остановившийся в проходе, напрягся. Ему захотелось ухватить её, выволочь из-за стола и влепить пощечину, чтобы присмирела. Нельзя городить такую хуету. Но Гранту эта дерзость пришлась в самый раз. Он откинулся на спинку и довольно захохотал, похлопывая себя по колену.
— Видите, я же говорил, что с прокуратурой на короткой ноге, — резко отсекая смех, проговорил Джошуа, обращаясь к двум своим спутникам. Он представил их Алексии, коротко рассказал ей о том, что излишняя внимательность, а порой даже некоторый произвол полиции неприятным образом сказывались на их деятельности; взял у одного из них папку с деталями и передал ей, а после вскинул взгляд на Рэмси.
— Ну всё, Майло. Больше не смею задерживать — она вся твоя.
Когда они вышли из клуба, Грин дернулась и высвободила локоть, но послушно пошла и села в тачку. Пока они ехали по намокающему ночному Ливерпулю, погружающемуся во всё более крепкий сон по мере отдаления от центра, оба молчали. Прокурорша сидела, обхватив себя руками и нахмурившись. Волосы, кажущиеся в темноте черными, завившимися от влаги прядями спадали на собранное лицо.