========== Глава 9. Ускорение по инерции. ==========
Привыкнуть к новой рутине оказалось непросто. День Алексии теперь начинался на несколько часов раньше, вместе с ранним майским рассветом. Едва ночной влажный туман успевал оседать росой на зеленеющие газоны, Грин садилась в машину и через весь город направлялась в «Клаттербридж».
В первые несколько дней ей выпадало побыть рядом с Оливером всего несколько минут — он был погружен в искусственную кому, слишком слабый после операции. Когда его начали постепенно пробуждать к реальности, Алексия могла быть с ним чуть дольше, разговаривать с ним, пусть он пока, казалось, не воспринимал происходящее и почти никак не реагировал. Спустя полторы недели Грин впервые приготовила и привезла Олли его любимые блинчики.
Завтрак в кровати с розовыми одноразовыми вилками — единственными, которые Алексия смогла найти в попавшемся ей на пути круглосуточном магазине — и ещё хранящими тепло сковородки блинами ознаменовал начало восстановления. И именно с того утра Алексия стала проводить в больнице по несколько часов с утра перед тем, как ехала на работу. А из прокуратуры возвращалась сюда же, уезжая домой только после отбоя, чтобы наутро снова примчаться обратно.
Физическая усталость в какой-то момент достигла такого пика, что сев в машину на парковке «Клаттербридж», Алексия с ужасом осознала, что просто не в состоянии довезти себя домой. На несколько минут одолевшей её паники Грин всерьез задумалась над тем, чтобы уснуть просто в автомобиле. В противовес этому внешнему истощению пришло внутреннее спокойствие — динамика реабилитации Оливера была медленной, но неуклонно положительной. Полтора года постоянного страха и непрерывной борьбы наконец обещали какую-то надежду. И на самом деле только этого и было достаточно, чтобы собираться воедино и продолжать двигаться. Потому Алексия, конечно, не стала ночевать на парковке. Ей теперь было откуда черпать решительность и упрямство. Она больше не действовала вопреки, она действовала ради чего-то.
Работа вместо убежища стремительно превратилась в обузу. Грин не хотелось тратить дни в кабинете впустую, пока в палате её сын и её тетя проводили время, читая книги, делая первые осторожные физические упражнения, смотря фильмы. Это ощущалось, будто потеря чего-то очень важного, будто выпадение из процесса. Ни Оливер, ни — тем более — Перл не проявляли никакого недовольства таким распорядком Алексии. То, что ей было нужно работать, было очевидным для всех. Но в то же время Грин не могла не ощущать вязкой родительской вины за то, что не была рядом. И каждый день, едва переваливало за обед, начинала нетерпеливо поглядывать на часы в ожидании того времени, когда сможет сбежать.
А дел, как на зло, было очень много. Майкл Берри вызывал её к себе по несколько раз за день — они готовили в суд сразу ряд расследований. Настойчиво напоминали о себе детективы, чьи материалы неделями и месяцами пылились в папке входящих Алексии без её внимания. К счастью, в противовес этому усилившемуся давлению, притих Блэк Уилер.
Похоже, Грин всё же сильно его обидела, сбежав со свидания. Он перестал проявлять к ней личный интерес, и, добившись слежки за Майло Рэмси, почти не обращался в прокуратуру по рабочим вопросам.
Сам Майло Рэмси тоже — весьма объяснимо — исчез с горизонта, но Грин испытывала какое-то успокаивающее облегчение, день за днём замечая своего бессменного охранника где-то неподалеку. Ей было интересно, как долго тот должен был за ней присматривать, и почему на самом деле был к ней определен. В то, что Рэмси действительно беспокоила сохранность его людей, Грин не очень верилось. Она полагала, что, если поначалу это действительно было вопросом её безопасности, то теперь — вопросом безопасности самого Майло Рэмси, а так, и Гранта Джошуа. За Алексией, думала она, присматривали, чтобы чутко следить за деятельностью полиции и прокуратуры, вдруг агрессивно обостривших своё внимание на деятельность парней Джошуа. Но она — то ли от усталости, то ли от существенно сменившегося отношения к ситуации в целом — не особо об этом беспокоилась.
В том, что за ней следили, были свои положительные стороны. Во-первых, она была в безопасности. Во-вторых, обо всём сразу докладывали Майло, и сама Грин была избавлена от необходимости отчитываться перед ним каждый понедельник. А так, ей не нужно было бороться с тошнотворным спазмом нервного напряжения перед каждой такой встречей.
Вспомнив о нём, Алексия пугливо оглянулась — слишком часто он возникал рядом в моменты, когда она этого наименьше ожидала, но когда упоминала его мысленно. Это было нерационально, просто смехотворно — откуда он мог взяться в коридоре прокуратуры — и всё же.
— Потеряла что-то? — осведомился Майкл Берри.
Здравый смысл, едва не ответила Алексия, но только улыбнулась и мотнула головой. Они спускались на совместный обед. Работы сегодня выпало настолько много, что им предстояло продолжать просматривать готовящиеся к заседанию бумаги за едой.
***
Эмоции, которые он испытывал, Блэк Уилер был не в состоянии не только проанализировать, но и полностью осознать. С одной стороны, он ощущал что-то схожее с малодушным, совершенно неуместным облегчением. Глубоко внутри ворочалось мелочно довольное осознание того, что дело было всё же не в нём. Не он настолько отвратительный человек, что не может понравиться доброй женщине — просто Алексия Грин была не одна. Одновременно с этим он испытывал и острое разочарование и в самой Алексии. Она вовсе не была доброй женщиной; она, черт побери, была не одна, но всё же приняла его приглашение на свидание, позволила себя поцеловать и утянуть в постель. Такого поведения Блэк не переносил.
К тому же, тот, с кем была Алексия Грин, — пусть и самой сути этих отношений Уилер пока не понимал — был чертовым Майло Рэмси. И Блэка раздирал гнев оттого, насколько глубоко в структуру пробрались скользкие щупальца Гранта Джошуа. Они дотянулись почти до самого прокурора. Это объясняло все многолетние торможения, возвращенные на доработку материалы, не одобренные на передачу в суд дела, снятые обвинения.
Впрочем, для Уилера это вовсе не было сюрпризом — он отчетливо понимал, что всё обстояло именно так, что в структуре правоохранительных органов был человек от банды. Но теперь по какому-то диковинному стечению обстоятельств знал, кто был этим человеком, и знал наверняка, что работа с прокуратурой велась именно через Майло Рэмси. А так, мог ухватиться и за него самого, и за Грин, и через них — за Джошуа. В вопросе, лежавшим мертвым неподъемным грузом невыносимо долгое время, не дававшем покоя Уилеру, ставшем причиной всех значительных перемен в его жизни, наконец наметился просвет надежды.
Он молчал. Целую неделю после неожиданного открытия он тихо хранил его в себе, переваривал и сравнивал с теми данными, которые имел. И удивительным образом к собственному негодованию обнаружил, что приставленная к Рэмси слежка не только не имела никаких данных по его связи с Алексией Грин, но и самого факта появления Рэмси в «Клаттербридж» не знала. Первым яростным порывом было устроить оперативной группе разнос, но Уилер сдержался.
Во-первых, он не знал наверняка, были ли выделенные ему полицейские непредвзятыми, или среди них тоже была своеобразная Алексия Грин. А потому нагоняй мог не принести никаких положительных результатов, вдобавок мог потенциально обнаружить Майло Рэмси то, что не купленной им полиции было известно чуть больше, чем он рассчитывал. Так подтасовывать козыри в угоду врагу Блэк не хотел. Во-вторых, — и его самого удивляло то, с какой хладнокровной трезвостью это пришло — он понимал, что ещё не имел представления, как воспользоваться этими новыми знаниями. И что, психуя из-за задетого самолюбия, мог неосторожно нарубить с плеча. Потому он выжидал и думал.