Темпл не смог выговорить это, поэтому я продолжил вместо него:
— … убил ее, — мой голос был полон горечи и ненависти к самому себе. Несмотря на то, что было темно, я все же увидел, как Темпл на несколько секунд опустил глаза, подбирая слова. — Не утруждайся, друг. Я убийца, забравший жизнь невинного человека, кровь которого всегда будет на моих руках. Это не будет зависеть ни от страданий, которые я испытываю на протяжении этих шести лет, ни от того, что я каждый день молю ее о прощении, не зная, слышит ли она меня на небесах или нет…
О Аллах, лучше не надо было начинать весь этот разговор. Я отвернулся от от Темпла и прежде, чем нацепить маску, сказал:
— Нам нельзя терять время. Пойдем.
Я сделал несколько шагов вперед и остановился, не услышав Темпла, который остался на своем месте.
— Ты не виноват, — повторил он, и я зажмурился, когда перед глазами пронеслась сцена той роковой ночи. Темпл подошел ближе, обхватил меня за плечи, стал трясти. — Ты съедаешь себя изнутри, губишь, не позволяешь себе жить, виня себя в том, в чем ты не виноват, в том, что ты изменить уже не можешь. Ты никогда никого не обижал. Ты единственный человек, который никогда никого не обижал, никогда не говорил тех слов, что могут ранить. Ты всегда добивался своего лаской и добрыми словами, — он положил руку на мою грудь. — В твоем сердце так много любви, так много доброты, и все это ты отдаешь другим людям, когда на самом деле в тебе находится тот самый человек, который изголодался по теплу и пониманию. Почему ты обвиняешь его в том, чего он делать не хотел? Почему не даешь ему нормально жить после стольких лет страданий, после стольких лет сожалений и произнесенных Богу просьб о прощении? Ты взял ее ребенка на воспитание, относишься к нему как к своему собственному, заботясь, наставляя и позволяя ему довольствоваться всеми благами мира. Ты содержишь ее родителей, помог ее брату открыть свое дело. Чего ты еще хочешь от себя? Ты выстрелил в нее случайно, испугавшись, когда она выбежала нам навстречу в том лесу, где было полно бойцов наших отцов, получивших приказ убить нас. Это была случайность.
Я открыл глаза, не пытаясь стереть слезу, катящуюся по моей щеке. Черные застывшие глаза, губы в форме буквы "О", последний рывок ее груди — это все, что я видел сейчас перед собой. Словно она мертвая лежала сейчас перед мной.
— Я хотел бы оказаться на ее месте, — горько прошептал я. — Я хотел бы, чтобы она была жива, чтобы ее сын познал материнскую любовь, чтобы она прожила счастливую жизнь и умерла от старости, а не от моей пули, застрявшей в ее груди…
Мой голос сорвался, и я умолк, прикусив кулак, что сдерживал рыдания. Я не мог пережить ту ночь, не мог забыть те воспоминания о ней, когда она умерла от моей руки. Не мог. Они мучали меня, доводили до отчаяния и желания забыться глубоким беспробудным сном, чтобы больше никогда не чувствовать ту боль за нее, что навеки поселилась в груди. Лишь только Лео, ее сын, которого я забрал к себе, прогонял тьму из моей жизни, когда был рядом, когда я слышал его голос и видел счастливую улыбку на лице. Его звонкий смех прозвучал в голове, и мне стало так хорошо, что слезы перестали течь по щекам.
Темпл подошел ко мне и крепко обнял. Я вцепился в него, будто за спасательный круг, и позволил себе на несколько минут расслабиться, закрыть глаза и перенестись в деревню к бабушке, которая каждое утро пекла для меня симит и заваривала вкусный чай в самоваре. Там, в далеком детстве, лишенном горечи взрослой жизни, я был счастлив. Я бегал по зеленой траве с моими двоюродными братьями, грелся в лучах солнца и семенил за дедом на пастбище, слушая, с какой любовью он говорит о своих коровах и баранах, мирно жующих траву. Но это время прошло. И я больше никогда не почувствую себя счастливым. Пора с этим смириться.
Окунувшись в суровую реальность, я отстранился от Темпла, натянул маску и подошел к окну, незаметно спрятавшись в тени его угла. Осмотрев через стекло территорию и не заметив каких-либо движений, я тихонько отрыл створку, глянул на Темпла, кивая головой в сторону леса и, переступив раму, ступил на мокрую от дождя землю, вдыхая свежий воздух и аромат мокрой травы. Темпл последовал за мной. Мы вышли с той стороны, где был небольшой лес, что вел к шоссе, который соединял это место с Хейтфордом.
— Как ты планируешь связаться со своими людьми? — спросил Темпл.
— Удивительно, что ты этот вопрос задаешь мне только сейчас, — усмехнулся я. — У меня есть свои методы. А теперь закрой рот и делай вид, что патрулируешь территорию, — сказав это, я схватил камень с земли и попросил Темпла снять маску. Ударив по ней и своей так, чтобы на черном пластике остались сильно заметные трещины, я протянул вещь обратно другу. Предвосхищая все вопросы, я тут же произнес: — Это для того, чтобы мы могли отличить друг друга от бойцов Варгаса.
Темпл кивнул головой и тут же натянул шлем. Я последовал его примеру, после чего мы стали неспешно прогуливаться по территории, делая вид, что патрулируем. Нам нужно было подойти к правому крылу театра, так как именно там я могу связаться со своими людьми. Я медленно, но верно продвигались к цели, встречая на своем пути солдат Варгаса и здороваясь с ними кивками голов. Благо, нам не нужно было говорить. Когда мы приблизились к правой стороне театра, я незаметно потянул Темпла в сторону деревьев, и, когда за углом скрылись трое бойцов, мы тут же устремились в сторону вековых стволов, способных спрятать нас от чужих глаз. Отметки на деревьях, оставленные Волканом, моим человеком, служили отличным ориентиром, и я в который раз мысленно его поблагодарил.
Когда мы почти достигли нужного нам места, я и Темпл услышали шорох, на который мы мгновенно обернулись, выставив вперед оружие. Здесь были люди. Много людей. Я чувствовал это, но почему-то не ощущал опасности. Это не люди Варгаса. Не-е-ет. Когда один показался из-за дерева, я опустил оружие, сделав два шага вперед и уставившись на человека, что был в одет в черную экипировку. Его лицо скрывала прочная маска. Словно догадавшись, Темпл тоже вышел вперед.
— Без голоса кричит, без крыльев — а летает, и безо рта свистит, и без зубов кусает, — громко процитировал загадку из «Хоббита» Темпл, и мы затаили дыхание, надеясь, что перед нами стоял тот, о ком мы думаем.
Человек наклонил голову набок и рассмеялся.
— Ты всегда будешь проверять нас загадками Бильбо и Голума? Совсем с ума сошел после своих отношений с Арвен?
Искренняя радость пронзила меня как стрела, и я стремглав помчался к Эйдену, обняв его так крепко, что даже послышался хруст костей.
— Я так рад, что ты здесь! — счастливо прошептал я, скинув с него и себя маску, после чего посмотрел в его глаза цвета летнего леса и оставил на лбу отцовский поцелуй. Отстранившись, я дал возможность Темплу обнять Эйдена.
Я так рад, о Аллах, я так рад, что Эйден рядом. Мне не хватало этого зеленоглазого засранца здесь, рядом с нами. Увидев его, я словно окунулся в спокойствие, словно теперь недостающая часть пазла нашла свое место, и мы стали единой картиной, семьей. Я посмотрел через плечо Эйдена, когда вновь заметил какое-то движение, и увидел мужчину в черной форме со знакомой нашивкой на груди и автоматом в руках.
— Осторожно! — крикнул я, встав перед Эйденом и наставив оружие на мужчину, что застыл.
Несколько человек показались из-за деревьев, приготовившись к обороне, и я стремглав достал второй пистолет, решая сложную математическую задачу, в которой мне необходимо было убить семь, нет, восемь, нет, уже девять человек.
— Опусти оружие, Зейн, — приказал Эйден, встав рядом со мной.
— Еще чего, — фыркнул Темпл, нацелившись на двух солдат, — это люди Гвидиче. Они пришли за нами. Варгас продал нас их хозяину.
Эйден тяжело вздохнул и жестом приказал людям Гвидиче опустить оружие, и они, к нашему общему с Темплом удивлению, повиновались. От увиденного я нахмурился и перевел взгляд на Эйдена, молча ожидая объяснения столь странного поступка.