— Но я… я был ее лучшим другом. Она должна была, по крайней мере, сказать мне, что собирается быть эскортом! Почему она скрыла это от меня? И почему из всех людей она спала с моим отцом? — воспоминания о том дне промелькнули перед глазами, и я почувствовал весь гнев и вернувшуюся боль. — Как я могу простить ей что-то подобное? Как вы можете просить меня сохранять объективность, когда она спала с моим собственным отцом?
Она кивнула, словно понимала, почему я был расстроен и злился.
— Я знаю, Джексон. Она должна была сказать тебе о том, через что мы проходили после той автомобильной катастрофы, почему она решила стать эскортом. Она должна была сказать тебе об отце. Я не думаю, что это было дело, о котором она не хотела сказать тебе. Думаю, она хотела рассказать. И она планировала сообщить тебе задолго до того, как все произошло.
— Тогда почему не рассказала? У нее, очевидно, был целый год, чтобы сделать это, — я оборвал ее, разбитый тем, что услышал. Как тетя Бетти могла полагать, что Хлоя хотела мне рассказать все, когда она осознанно молчала больше года?
Тетя Бетти покачала головой.
— Это именно то, что ты должен узнать у нее. Я практически не знаю этой части. Все, что она сказала, что это заставило ее передумать, и она решила не говорить тебе. Но она не сказала мне, почему передумала.
Я нахмурился, неудовлетворенный ее ответом. Этого мне было недостаточно.
Словно прочитав мои мысли, тетя Бетти продолжила:
— Просто подумай об этом, Джексон. Ты знал ее с тех пор, как ей было семь. Ты действительно думаешь, что это похоже на нее — держать что-то втайне от тебя по непонятной причине? Ты действительно веришь, что она такой человек, который намеренно причинил боль своему лучшему другу — мальчику, которого любила с семи лет?
Ее последние слова застали меня врасплох.
— Тогда она меня не любила. Она никогда не говорила мне этого.
Тетя Бетти тихо засмеялась и покачала головой.
— Джексон, я знаю, что ты любил Хлою так долго, как и она любила тебя. Ты ей когда-нибудь говорил?
Я не ответил ей, но ее слова остались со мной. Как бы я не хотел злиться на Хлою, я почувствовал, как крепость ненависти, которую я построил вокруг своего сердца, начинала давать трещины и разрушаться.
К моему удивлению, появилась и другая эмоция, которую я вовсе не ожидал — облегчение. Возможно, было бы естественно чувствовать себя расстроенным, зная, что Хлоя занималась эскортом и за деньги спала с мужчинами, включая моего отца. Но, что удивительно, я был скорее спокойным, чем расстроенным. После всего случившегося, я всегда думал, что меня держали за дурака, лгали мне, что ее чувства ко мне были фарсом. Я думал, что Хлоя была не тем человеком, каким, как я думал, она являлась. Я думал, что вообще ее не знал.
Но теперь я задавался вопросом, что, если я был неправ все это время. И именно тогда меня осенило. С того дня, девять лет назад, я эгоистично построил вокруг себя эту ненависть, основываясь на собственных эмоциях и на том, какую боль она мне причинила. Я судил ее, как незнакомца в суде. Так или иначе, я обесценил те четырнадцать лет, что знал ее, те четырнадцать лет, что она была моим лучшим другом, те четырнадцать лет, что я ее любил. Я всегда думал, что она спала с моим отцом, потому что у нее были чувства к нему, сходные с теми, которые я испытывал к ней, и неприятие этого ослепило меня. Я продолжал искать причины ее связи с отцом, ни разу не задаваясь вопросом, была ли это та Хлоя, которую я знал, без права когда-либо предоставить ей возможность рассказать ее версию этой истории. Прошедшие девять лет я ненавидел ее, но никогда не задумывался, было ли у нее веское основание для того, что она сделала, если эти ее причины не имели ко мне никакого отношения, и насколько больно она мне сделала. Вместо этого, я просто ее ненавидел, и та ненависть просачивалась через каждую частичку меня, которой я ее любил.
Когда полчаса спустя я вышел из больницы, я был пронизан чувством вины, поскольку позволил разговору с тетей Бетти впитаться в меня. Мои мысли вернулись ко всему, что произошло в те годы, приведя к тому дню, когда я занялся с Хлоей любовью. Я помнил Хлою, испытывающую некоторые трудности после несчастного случая, но я был слишком связан со своим братством и колледжем, чтобы действительно обратить на это внимание или быть там ради нее. Я знал, что несколько раз расстраивал ее, особенно тогда, когда она внезапно приезжала навестить меня. Но тогда я ни о чем не думал. Она пыталась сказать мне, но я был слишком занят собственной жизнью, чтобы понять? Она переживала тяжелые времена, а я не был там для нее?