Вместо этого хирург сказал слова, которых мы все время боялись:
— Мы должны установить металлические стержни вдоль его позвоночника, чтобы укрепить его. К сожалению, мы убедились в том, что спинной мозг вашего сына действительно был задет во время аварии. В результате он потерял двигательную активность ниже пояса, и он никогда не сможет снова ходить. Мне очень жаль.
— Нет! — тетя Бетти испустила истерический вопль, когда рухнула на меня, рыдая, как никогда прежде.
Мои глаза наполнились слезами, когда я пыталась успокоить ее, пока она продолжала плакать в моих объятьях.
— Мне так жаль, — продолжала повторять я, поглаживая ее по спине.
Убитый горем дядя Том опустился на один из стульев в приемной. Сгорбившись и спрятав лицо в ладонях, он не издал ни звука, но я видела, как его плечи подрагивали, в то время как он плакал в полной тишине. Даже при том, что врачи готовили нас к такому результату, эти новости были для нас разрушительными.
Это все моя вина. Огромное чувство вины усугубляло всю боль, которую я испытывала, слушая новости. Я сделала это с Чарли, а он этого не заслужил. Тетя Бетти этого не заслужила. Дядя Том не заслужил. Чарли всегда был мне как брат, принял меня в семью, хотя я заняла его комнату и большую часть времени и энергии его родителей. Он никогда не жаловался и не возмущался. Вместо этого он относился ко мне как к родной и баловал каждый раз, когда приезжал на каникулы. Новость о том, что он парализован ниже пояса до конца своих дней, опустошила меня. Но я не заслуживала утешения от тети Бетти и дяди Тома. Жизнь их единственного сына — молодого, успешного адвоката, которым они так гордились, — загублена, и все из-за меня, моего эгоизма, из-за моей неспособности любить кого-то без потерь.
В то время как я не заслуживала утешения, я все равно его хотела. Я хотела, чтобы кто-нибудь сказал мне, что все будет хорошо. Чтобы кто-нибудь сказал мне, что я не ужасный человек. Что я не виновата, даже когда я сама знала, что это не так. Джексон был единственным человеком, с которым я могла об этом поговорить. Он был единственным человеком, который мог меня успокоить. С самого дня рождения я неоднократно пыталась дозвониться до него, чтобы рассказать о случившемся, чтобы услышать его теплый знакомый голос. Но каждый раз, когда я звонила, он никогда не отвечал. Часть меня злилась, что он пренебрег мной и не был рядом. Но другая часть меня — та часть, которая возрастала с каждым днем, когда я ничего от него не слышала, боялась, что с ним что-то произошло. В связи с недавними событиями и тем, что произошло с моей мамой, меня пугало даже предположение, что с ним могло произойти что-то похожее. Поэтому по пути из больницы к общежитию я вновь решила позвонить Джексону. Я услышала несколько гудков, и на пятом гудке опять попала на голосовую почту. Вызов завершился. Но до того, как собралась отключиться, я услышала щелчок. Приложив телефон к уху, я услышала шелест ткани по трубке и что-то отдаленно напоминающее вечеринку на заднем плане, вместо голоса Джексона.
— Алло? Джекс?
Я услышала резкое движение и затем, к моему удивлению, голос Джексона.
— Привет. Да, это я. Как дела? — его слова резкие, но произнесены невнятно, и мне стало ясно, что он пьян.
— Ты можешь говорить? Кое-что произошло, и это моя вина. Ты мне действительно сейчас нужен, — с дрожью в голосе слова вылетали из моего рта.
Я ждала, что он хоть что-нибудь ответит, спросит меня, что случилось, дабы по-своему утешить меня. Но после долгого ожидания я услышала только его тяжелое дыхание и звук трения ткани о телефон, повторяющийся на заднем фоне. Чувствуя, как мое раздражение возрастает, я, наконец, попробовала еще раз:
— Алло! Джекс, ты вообще слышал, что я тебе сказала?
— Да, я слышал, — сказал он четко, почти защищаясь. — Прости, Хло. Мне жаль, что меня нет рядом с тобой.
Я почувствовала, как раздражение уменьшается после его слов. Я отчаянно хотела, чтобы он был рядом. Но затем я услышала шквал смеха, который становился все громче на заднем плане.
Джекс быстро продолжил:
— Слушай, я, правда, не могу сейчас говорить. Могу я позвонить тебе утром?
Я услышала, как народ повторяет: