Девочка недоверчиво ухмыльнулась, но ничего не ответила. Было видно, что в ней борются два противоречивых желания: открыться Тику или оставить все как есть. И все-таки потребность выговориться победила. Девчонка молча взяла Тика за руку и отвела в сторону, где берег порос мягкой и густой травой, вперемешку с мелкими светло-голубыми цветами. Она опустилась в траву, сорвала цветок, задумчиво надкусила его стебель, а потом вдруг заговорила. Она говорила, не глядя на Тика, почти не останавливаясь, словно проговаривала заученный к уроку текст. И хоть эмоций в ее речи почти не звучало, Тик самим сердцем понял, какой душевной боли стоил ей этот рассказ. Он тоже, вслед за девочкой, сел на траву и слушал свою собеседницу, затаив дыхание, боясь даже пошевелиться, опасаясь, что она может сбиться и замолчать. В отличие от девочки, он не мог отвести от нее взгляд. Не потому, что девчонка ему так уж понравилась - хотя, что скрывать, она была красивой, - а оттого, что не в силах был этого сделать - то, что она рассказывала было настолько невероятным, что Тик забыл обо всем на свете, хотя не так уж и много было ему забывать.
Начала же девочка свою историю с того, о чем Тик и сам уже догадался. Да, она была инопланетянкой. И не только она, но и тот толстый мальчишка из замка, и десятки, а то и сотни тысяч других детей, что, оказывается, также обитали в этом мире. Все они были с одной планеты. Название ее Тик все равно бы не смог выговорить, поэтому для себя назвал ее просто Другая Планета. Цивилизация на ней была столь высоко развита, наука и техника достигли таких высот, что люди давно забыли, что такое физический труд, что такое опасности и невзгоды. Там появились такие технологии, что по мысленному приказу любого человека неисчислимые армады микроскопических роботов, находящихся повсюду, практически мгновенно могли сотворить все. Ну, почти все, что только можно было пожелать. Людям ничего уже не нужно было делать. Они могли теперь все свое время лишь наслаждаться жизнью.
Но почему-то это райское изобилие не привело к всеобщему счастью. Напротив, люди стали замкнутыми, вялыми, равнодушными. Их перестали интересовать новые знания, волновать произведения искусств, радовать спортивные достижения. Все чаще и чаще многие из «другопланетян» стали добровольно уходить из жизни. К счастью, остались еще и те, кто не успел окончательно впасть в эту отупляющую спячку, кто смог увидеть и понять, что цивилизация рушится, что люди перестают быть разумными. И эти немногие сумели «разбудить» правительство Другой Планеты - хотя, оно в последнее время таковым только называлось, абсолютно ничего не делая, - и убедили его принять срочные меры. Был экстренно созван ученый совет, на котором решили во что бы то ни стало ограничить изобилие. И тогда ученые перепрограммировали вездесущих миниатюрных роботов, запретив им выполнять все подряд желания человека. Теперь с их помощью можно было создать лишь только самое-самое необходимое для поддержания жизни, включая минимум простой, без изысков, пищи. Все же остальное, все предметы роскоши, все, что было связано с получением дополнительных удобств и удовольствий, включая гастрономические радости, нужно было производить самим людям.
Правительство пошло дальше. Оно разработало план действий, исключающий повторение прошлых ошибок. Для этого было решено сызмальства воспитывать в людях Другой Планеты способности к труду, умение обеспечивать и защищать себя; научить их жить и работать в коллективе, помогая друг другу и делясь полученным опытом. Было создано несколько - для разных возрастов - учебно-воспитательных миров, по сути - отдельных, изолированных планет, куда не было допуска взрослым. Дети проводили там ежегодно по нескольку месяцев, имея возможность, как и на родной планете, получать по желанию лишь самое необходимое. Даже жилища дети - за исключением самых младших - строили сами, имея для этого лишь инструмент и необходимые знания. Конечно, это были всего лишь примитивные шалаши и хижины, но и климат на искусственных мирах был щадящий, хотя, порой, взрослые наблюдатели-наставники и устраивали там небольшие катаклизмы. Разумеется, за детьми негласно наблюдали и приходили на выручку в случае реальной опасности. Но «по мелочам» не беспокоили. Даже заболевших - если болезнь не представляла прямую угрозу для жизни - оставляли там, на попечение друзей, ведь все дети проходили и специальную медицинскую подготовку, а для получение необходимых лекарств никаких ограничений не было.